|
И вытащить тебя отсюда он тоже не может. Ты можешь воссоздавать его сколько угодно, делая чертовски правдоподобным, но он все равно останется иллюзией. Всю свою жизнь мы только и делаем, что создаем свой собственный Хаос, Изабелла. Нам даже извне его не нужно, мы и сами его умеем создавать лучше некуда. Мы делаем это потому, что верим, искренне верим в то, что наш Хаос спасет или поможет нам… Но обычно именно он нас и губит. Никто не может помочь тебе выбраться отсюда, кроме тебя самой. Ни Винсент, ни этот твой волшебный гном, ни сапоги-скороходы. Ни я, ни Саймон — только ты сама. Только ты сама можешь это сделать.
— А как же эта сценка с душой, которую мы только что видели; ворона, которая ее украла, и плачущий ребенок? Они-то настоящие? — Они — да, а этот парень — нет. Никаких маленьких лепреконов, которые щиплют младенцев, не существует. Он твое создание. Ты сделала его из своих воспоминаний, потому что надеялась с его помощью найти выход отсюда. Но этого не будет. Он тебе не поможет.
В довершение всего фальшивый Броксимон отказался уходить. Когда они продолжили свой путь к дому Изабеллы, он потащился за ними без разрешения. Шагов через пятьдесят Лени раздраженно фыркнула и остановилась. Обернувшись к нему, она полувопросительно-полуобвиняюще бросила: — Что это ты делаешь? — Иду. — Куда идешь? — Не твое собачье дело, — нахально ответил он. — Ах, вот как? Интересно. Но что еще сказать в ответ, Лени не знала, а потому просто пошла дальше, только ускорив шаг. Броксимон плелся в нескольких шагах позади. Он то и дело перебивал их разговор вопросами: а что это? а вон то? — как будто он был туристом, а они гидами. Скоро это стало их раздражать. К тому же, когда Броксимон переставал задавать вопросы, то начинал насвистывать дурацкую песенку «Тормашек», которая им так не нравилась. — Броксимон, пожалуйста, перестань. Не хочешь уходить, так хотя бы заткнись. Не задавай больше вопросов и перестань свистеть. — Почему? Изабелла показала ему кулак, чтобы заткнулся, а не то худо будет. — Лени, а почему он еще здесь, если то, что ты говорила, — правда? — Не знаю — у него спроси. Изабелла спросила. И, к удивлению их обеих, получила ответ. — Потому что ты меня сюда привела. И только ты можешь отправить меня обратно. — Как? — Не знаю — не я же меня сделал. Себя спроси. Изабелла спросила, но оказалось, что она не имела об этом понятия. И Лени тоже.
БРОГСМА
Они стояли втроем у витрины пустого магазина и заглядывали внутрь. Поддельный Броксимон — позади женщин и чуть поодаль. Всю дорогу сюда он то и дело задавал вопросы не по делу, болтал и насвистывал песню «Тормашек». Им хотелось его придушить. Он был как тот противный маленький братик, который был у вас в детстве и, кажется, имел лишь одну цель в жизни — бесить вас каждым своим поступком. — Почему мы заглядываем в пустой магазин? Женщины демонстративно промолчали, хотя, по правде говоря, Лени тоже хотелось бы знать ответ на этот вопрос. Изабелла продолжала молча смотреть. Они пришли сюда по ее желанию. Они направлялись к ее квартире, когда она без всяких объяснений свернула на боковую улицу и направилась сюда. Следующие десять минут она вела их молча. Пустая витрина показалась Лени смутно знакомой. Но она прожила в Вене всю жизнь, поэтому многое здесь казалось ей знакомым, в какую бы часть города ее ни занесло. — Почему мы смотрим в пустую витрину? — Мы и в первый раз тебя слышали. Голос Броксимона взлетел на пол-октавы вверх: — Да, но в первый раз вы мне не ответили, поэтому я опять спрашиваю. |
