Как бы там ни было, все произошло мгновенно: как облако, на миг скрывая яркое утреннее солнце, полностью изменяет мир в одно драматическое мгновение, так же внезапно ее неуверенность и сомнения уступили место кристальной ясности. Без колебаний она закрыла глаза и стала думать о Петрасе Урбсисе. Она постаралась как можно более тщательно воссоздать образ человека, которого хорошо знала и безмерно уважала. И особенно думала о присущей ему жизнерадостности в сочетании с энциклопедическими познаниями и безграничной любознательностью…

Время шло, пока она думала и вспоминала о нем, и вдруг услышала его голос совсем близко.

— Я тебе рассказывал когда-нибудь о бабочке Синий Морфо?

Хотя при звуке знакомого голоса ей захотелось завопить от восторга, она сдержалась и, закрыв глаза, одними губами проговорила «нет». Она никогда раньше не слышала о такой бабочке. Она надеялась и молилась, чтобы он заговорил опять и тем подтвердил ее догадку.

— Когда-то у меня был один экземпляр в рамке, вон на той стене висел, но потом я его продал. Семь дюймов размах крыльев, Изабелла. Представляешь? Изумительно!

Не в силах больше ждать, она открыла глаза и увидела Петраса, сидевшего на полу лицом к ней. Положив локти на разведенные колени, он улыбался своей щербатой улыбкой. Даже коричневые рабочие ботинки, которые он так любил, и те были на нем.

— Внешняя сторона крыльев Синего Морфо цвета электрик, яркого и насыщенного. Такую синеву невозможно даже вообразить, если никогда ее не видел. Но я люблю их не только за это. Есть и вторая причина, и она-то, я думаю, сможет тебе сейчас помочь.

Оттого что фальшивый Броксимон ростом был от горшка два вершка, ему приходилось поднимать голову, чтобы заглянуть в витрину. Поэтому он первым увидел одну из трех больших синих бабочек, порхавших по пустому магазину Петраса Урбсиса. Потом откуда ни возьмись появилась вторая, за ней третья. Некоторое время он глядел на них с детским изумлением. Странно было видеть, как эти роскошные бабочки порхают по магазину, странно и неуместно. Особенно потому, что они то появлялись, то исчезали. Смотришь — они тут, а потом хоп! — и нету. А потом снова тут. И как это они умудряются, прямо на виду?

Он показал их Лени, но на нее это, кажется, не произвело впечатления. У нее было другое на уме. Сначала она заглянула в магазин и увидела Изабеллу, которая сидела в углу на корточках и возилась со старым телефоном. Когда она заглянула во второй раз, Изабелла сидела в той же позе и разговаривала с Петрасом Урбсисом.

— Почему в этом магазине синие бабочки?

Лени так напряженно старалась разглядеть, что еще происходит в «этом магазине», что еле слышно пробормотала: «Не знаю». Она не видела ничего, кроме Петраса и Изабеллы, которые сосредоточенно наблюдали за бабочками. При этом старик указывал на них обеими руками, точно что-то объяснял про них Изабелле.

Так оно и было. До того как Синие Морфо влетели в комнату, Петрас объяснял ей различия между мимикрией и камуфляжем в животном царстве. Изабелла сначала подумала, какое это отношение имеет к тому, что происходит сейчас с нами, но промолчала и продолжала слушать. Скоро она уже слушала с интересом, который перерос в удовольствие, как это бывало и раньше во время ее визитов к Петрасу. Он был прирожденным учителем. Его заразительный энтузиазм делал интересными такие вещи, на которые она сама и за тысячу лет не обратила бы внимания, если бы он не заговорил и не рассказал о них. Если он находил что-то увлекательным, он изо всех сил старался сделать так, чтобы и вы с ним согласились.

Бабочки возникли из ниоткуда и оказались поразительными, как и говорил о них Петрас. Изабелле хотелось поговорить о них, задать вопросы, но он велел ей просто понаблюдать за ними сначала, а уж потом спрашивать. Она послушалась и заметила то же, что Броксимон, — казалось, бабочки то появляются, то исчезают, перелетая из света в тень и обратно.