— Мы взбешены, — холодно заявили часы. — Мы хотим указывать свое время — время, когда сходятся полдень и полночь, то есть только двенадцать часов. А нас вынуждают показывать этим грязным типам ненавистное нам время — три часа, семь часов... Мы клянемся, что с нынешнего дня будем указывать лишь двенадцать часов.

— Правильно, моя материальная сущность втоптана в грязь, — прохрипел галстук, — для меня это ужасно, а виноваты в моих бедах люди. Проклятие, вы представляете себе, что значит вечно обвивать чью-то шею?

Окружающие меня вещи загалдели в страшном возбуждении.

— Пусть этим гнусным типам мы приносим пользу, но для нас эти самые типы — бесполезный хлам.

— Они безжалостно эксплуатируют нас... А мы должны беспрекословно подчиняться!

— Правильно, возродим нашу материальную сущность.

— У нас отнято право на существование. От мертвых одушевленных — к живым неодушевленным!

— Споем революционную песню! — чуть не плача от восторга, закричала визитная карточка.

Но никто не запел.

— В чем дело?

Шляпа сказала тихим голосом:

— У нас еще нет революционной песни.

— Глупости, — раздраженно заявила визитная карточка. — Вспоминайте, вспоминайте поскорей!

Вид у нее был такой угрожающий, что шляпа растерянно начала петь жалобным голосом, будто дула в горлышко бутылки:

— Какая же это революционная песня! — раздражаясь все больше, завопила визитная карточка.

Стоявшая чуть поодаль записная книжка возразила:

— Послушай, ты наш предводитель, и тебе не к лицу такая нервозность. У нас и в самом деле до сих пор нет революционной песни. Ну ничего, сейчас я сымпровизирую...

— Сымпровизируешь? Прекрасно, — с важностью сказала визитная карточка, резко меняя тон. — Твое предложение меня бесконечно радует. Мне всегда были свойственны рационализм и способность проникать в суть происходящего.

Став в позу и раскинув обложку наподобие крыльев, записная книжка пропела:

Визитная карточка схватилась за живот и разразилась смехом, но вдруг, точно испугавшись чего-то, сказала недовольным тоном:

— Хм, все-таки в этой песне есть какой-то контрреволюционный привкус.

— Ничего подобного, — ответила раздраженно записная книжка. — Еще ни разу в жизни я не слышала столь революционной песни.

— Нет, чистая контрреволюция.

— Чушь.

— Подождите, друзья, — вмешался в перепалку галстук. — Мне кажется, у вас есть все основания упрекать друг друга. Но вы оба заблуждаетесь. Придется мне спеть революционную песню — другого выхода нет.

— Это еще что такое? — рассердилась визитная карточка. — Песня записной книжки и та революционнее.

— Конечно, гораздо революционнее.

— Да нет, не такая уж она революционная.

— Нет, именно революционная.

Это началась перепалка между визитной карточкой и записной книжкой, а галстук трясся, зажатый ими с двух сторон, и наконец сел на пол:

— Я действительно втоптан в грязь...

Тут в разговор вмешались ботинки:

— Друзья, я считаю, что среди единомышленников не должно быть споров. Если вы согласитесь выслушать мое мнение, я скажу: из всех песен, которые были спеты, самая лучшая — первая.

— Ну вот, значит, у нас все-таки есть революционная песня, — сказала визитная карточка торжествующе.

— Быть не может. Ну что ж, давайте тогда споем ее, — предложили одновременно записная книжка и галстук.

— Странно, — промолвили очки.

— Честно говоря, мы совсем не умеем петь, — стыдливо заметили ботинки.