— Тут, кажется, человеку плохо, — сказал он. — Если бы миссис Дин согласилась ехать дальше одна, я бы попросил вас помочь, Мэнсфилд. Мне нужно отлучиться позвонить, а оставлять его одного я не хочу.

Договорились таким образом: Агнесс Дин, хоть и протестуя, поехала дальше, а Мэнсфилд вылез из машины. Он был выряжен в костюм какого-то посла, спереди его одеяние по диагонали пересекала широкая красная лента с целым рядом орденов и прочих знаков отличия; на голову был нахлобучен парик. К счастью, у него оказались спички, одну из которых он зажег и заглянул внутрь автомобиля.

— Боже правый, да это доктор! — воскликнул он.

— Да. И по-моему, в него стреляли.

Спичка потухла. Мэнсфилд Дин замер в темноте, не двигаясь и не проронив ни слова.

— Если вы побудете здесь, я вернусь в дом и позвоню в полицию, — сказал Говард. И добавил мрачно: — Похоже, произошло еще одно убийство.

— Вы думаете, он мертв?

— Я знаю, что он мертв, — отрезал Говард.

Я на бал не поехала. После поездки в Нью-Йорк у меня было неподходящее для вечеринок настроение. Однако история эта в тот же вечер постепенно просочилась в клуб. Бал продолжался. Оркестр играл, кое-кто из молодежи танцевал, но большого шествия в тот вечер не было и, уж конечно, не было веселья. Снаружи, на шоссе, пространство огородили канатами. Полицейские регулировали движение транспорта, а представители штата и местные стражи порядка собрались вокруг трупа. В половине десятого с диким завыванием сирены прибыл шериф. С ним были два его помощника, и он выскочил из машины прежде, чем та остановилась.

Все расступились, пропуская его, ибо это дело вновь оказывалось в компетенции округа. У него с собой имелся фонарик, хотя вокруг ими кишмя кишело, и какое-то время он просто стоял и смотрел на покойного.

— Док! — осипшим голосом выговорил он. — Кое-кто за это ответит, даже если мне самолично придется отправить его в ад.

Народу там было полным-полно. Полицейский фотограф делал снимки, то и дело сверкала его вспышка. Детективы осматривали автомобиль, дорогу, тропинку. Другие прочесывали кусты в поисках оружия. А доктор сидел ссутулившись в своей машине, как человек, решивший основательно ОТДОХНУТЬ.

Оружия так и не нашли. Вообще ничего не нашли. Рана была смертельной, смерть наступила мгновенно. Пуля насквозь прошла сквозь сердце. Кроме того, однако, обнаружились и еще некоторые обстоятельства.

Машину он остановил сам. Тормоз был отжат. И он не предполагал никакой опасности. Не сделал даже попытки выбраться из машины, защититься. Кто-то остановил его. Он вырулил на обочину шоссе и был убит без борьбы.

— Итак, вот что мы имели, — рассказывал позднее шериф. — Вероятнее всего, доктор знал убийцу, но ничего подобного не ожидал. Он возвращался домой, в городок, навестив Дороти Мартин. Даже не пообедал.

Выстрела никто не слышал. Доктора не ограбили. Его старый потрепанный бумажник лежал у него в кармане, а в нем— маленькая черная книжечка, куда он записывал свои вызовы. Когда наконец-то приехал врач, он установил время смерти—сразу после восьми, но это было не более чем приблизительное допущение.

— Вот в таком мы оказались положении, — рассказывал шериф. — Сделать это мог кто угодно. Только вот кому это понадобилось?

К счастью, доктор Джеймисон был вдовцом.