Под Темников пришли и другие атаманы: Исай Фадеев, Степан Кукин, Ерёма Иванов. Получилась одна из наиболее организованных и хорошо вооружённых армий той осени: были и конница, и артиллерия. Из отписки Долгорукова в приказ Казанского дворца 2 декабря 1670 года (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 280): «А в Темникове де, государь, и в темниковском лесу на засеках... стоят многие воровские люди, собрався из разных мест, с пушки и мелким ружьём». В анонимном «Сообщении...» утверждается, что у Сидорова и Алёны было около семи тысяч человек. Дикое преувеличение? Но вот очередной доклад Долгорукова (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 267. 28 ноября) – со ссылкой на показания темниковского дворянина Веденяпина: «А в Темникове де, государь, воровских людей стоит 4000, устроясь с пушки. Да в темниковском де, государь, лесу на засеках на арзамасской дороге стоит воровских людей от Темникова ж в 10 ти верстах 8000 с огненным боем. Да к ним же де, государь, воровским людем, пришли из Троецкого острогу служилых людей с пушки и с мелким ружьём с 300 человек». Из Темникова рассылались «прелесные письма» – писал их Пимен, сын местного протопопа, самозваный священник. Разину, возможно, стоило бы туда поехать. И писателям трудно удержаться от того, чтобы не свести его с эксцентричной Алёной. У Злобина она пришла к Разину под Симбирск: «– Степан Тимофеич, каб нам с тобой вместе сложиться, то сила была бы! – сказала Алёна».

Как и у каждого создателя разинианы, у Злобина все поучают Разина, что ему делать, – Алёна, разумеется, не исключение: она предлагает бросить Симбирск и через Муром идти «волчьими тропинками» на Москву:

«– Под Синбирском народу погубите, а там впереди – Казань, а далее – Нижний: города велики, оружны. И что тебе в них, Степан Тимофеич?! А Москва – городам начало, в Москве государь к нам выйдет! Ведь само святое то дело нам к государю народ привести...

– Ты так и вперёд води своё войско, Алёна Ивановна, – ласково сказал Разин, положив на плечо ей руку. – А мне то скрываться от них не пристало. Мне городами владать... Мне войско моё не дробить, не рознить...»

Но в действительности он только и делал, что «дробил и рознил войско»... Из анонимного «Сообщения...»: «Спасением для России и великой милостью божией было то, что мятежники разделились и не могли решить между собой, кому вверить главное командование. Ибо ежели бы силы мятежников, число которых умножилось до двухсот тысяч человек, соединились и действовали согласно, нелегко было бы государеву войску противостоять им и одолеть их». Никто, конечно, не в силах назвать общее количество восставших даже приблизительно, но, думается, 200 тысяч – это всё таки очень сильное преувеличение. Ну, допустим, было их 50 60 тысяч. Могли ли они действовать «согласно»? Ну, пришли бы они все под Симбирск – а чем бы Разин их кормил? Где бы он им нашёл оружие? Вот если бы он силами одних казаков, не распыляя их, стремительно прорывался на Москву – тогда, может быть, был бы толк... Интересный вопрос поднимает Злобин: по своей воле крестьяне приставали к атаманам или их принуждали?

«– Людей я тебе не дам, ты и сам наберёшь...

– Наберу, атаман. Да ты лишь скажи: по многу ли брать людей? С сохи али с дыма?»

Дым – это один крестьянский двор; соха – принятая единица налогообложения, могла включать в себя в зависимости от качества земли и 30, и 300 дворов.

«Это был новый вопрос. До сих пор войско сбиралось из тех, кто шёл в него сам, по желанию. Кто пристал своей волей, тот и казак. Крестьяне привыкли нести повинности по иному: служба у Разина была для них тоже “царской” повинностью. Михайла, как и другие крестьянские атаманы, считал, что общее дело борьбы с боярством должно делать сообща, всем крестьянским миром, поровну оставляя людей для крестьянских работ, поровну забирая в войско: с сохи или с дыма.