— Потише там! — строго сказал Владиг.

— Будь учтив с теми, кто лучше тебя, собака! — презрительно бросила ему Акила. — Если бы ты был достоин целовать мои ноги, я бы на тебя плюнула.

Владиг зарычал и схватился за рукоять сабли, но Арсаций произнес лишь одно слово, очень тихо: «Владиг». Он тут же успокоился и отвернулся от пленников. Конан и четыре женщины рассмеялись при виде смущения Владига. Это было хоть какой-то компенсацией за постоянное унижение в течение стольких дней.

Когда они пробирались по городу, подобному лабиринту, Конан начал обращать внимание на дома вокруг и заметил, что что-то изменилось. Он толкнул локтем Акилу и кивнул в сторону верхних этажей зданий. Руки им не связали, но он не хотел делать явных жестов. Она посмотрела наверх и увидела то, что заметил Конан.

Когда они впервые шли по невообразимо древнему городу, он казался нетронутым, будто никогда не знал жителей. Омия объяснила, что ночные бригады рабочих поддерживают город в таком состоянии с тех пор, как жители ушли в подземелье. Теперь же что-то изменилось. Звезда, полумесяц и другие блестящие украшения куполов исчезли, да и сами купола имели повреждения. Некоторые были разбиты, будто кувалдами, другие же казались оплавленными. Маковки исчезли, а камень, стекло, керамика и позолоченная бронза были каким-то образом разжижены, стекли и застыли блестящей массой, будто затвердевшая лава.

Осквернение явно проходило планомерно, словно кто-то, начиная сверху, разбирал город камень за камнем, кирпич за кирпичом, черепицу за черепицей. Разрушение при помощи кувалды и молота Конану было еще понятно, но то, что могло растворить такие твердые вещества, говорило о присутствии чего-то такого, о чем киммериец предпочитал не думать.

Паина толкнула его и свою царицу, когда они шли переулком. Там валялись тела и растерзанные части тел. Наиболее полно сохранившиеся останки имели одежду и маски подземных жителей. Некоторые из них, возможно, являлись рабами, остальные оказались растерзаны так, что трудно было что-то сказать. Конан вспомнил об обнаруженном им в пустыне погибшем племени. От тел поднимался невыносимый запах разложения, и в любом обычном городе в воздухе гудели бы тучи мух. Это, решил Конан, останки ночной ремонтной партии.

Киммериец, амазонки и их новые стражи подошли к городской стене и обнаружили, что большие ворота распахнуты. Они вышли и увидели, что у желоба с водой разбит лагерь. На траве паслось множество верблюдов, и Конан не мог определить, есть ли среди них те, на которых приехали они. Двугорбых верблюдов близнецов видно не было.

Пленников провели в самый большой шатер. Как принято в пустыне, три его стороны были подняты, образуя навесы, а задняя, опущенная сторона была обращена к ветру. Только, подумалось Конану, в этом жутком месте нет ветра. Вдруг он с удивлением почувствовал слабое дуновение. Киммериец взглянул наверх и увидел, что бывшая совершенно ровной чаша, в которой лежал город, больше не являлась ровной. Края кратера осыпались, появились щербины. И даже когда он смотрел, налетевший порыв ветра бросил немного песка через край на внутренний склон.

— Садитесь, — произнес Арсаций, скрестив ноги и опустившись на подушки. — Охране он сказал: — Подождите в стороне. Я хочу поговорить с этими людьми наедине.

— Но, мой господин… — начал Владиг, однако Арсаций оборвал его.

— Я буду в безопасности, — заявил колдун, голос и взгляд его были такими твердыми, что в этих словах сомневаться было нельзя.

Владиг поклонился, дал команду охране и неохотно вышел.

Конан и Акила сели напротив Арсация на расстоянии меча от него. Женщины Акилы сели за спиной своей царицы. Автоматически, будто по привычке, Паина принялась массировать шею и плечи царицы.