Солнце стояло низко над горизонтом, и свет его отбрасывал длинную тень, когда киммериец вдруг нашел следы. Они шли с северо-востока, и он присел, чтобы изучить их. Следы были велики для женщины, но он узнал в них отпечатки ног Акилы. Эта женщина никогда не носила обуви, и к тому же киммериец уже достаточно видел ее следы и сразу мог узнать их.

Вид их восстановил силы киммерийца, и он поспешил по ним, не делая больше зигзагов. Остальные друзья пока подождут, сейчас он в первую очередь интересовался царицей амазонок.

На протяжении нескольких миль следы говорили о том, что Акила шла обычным своим широким шагом, затем следы начали немного меняться. Вначале за пятками появились длинные канавки, будто с каждым шагом Акила все больше волочила ноги. Затем эти канавки соединились вместе. Женщина уже не отрывала ног от песка. Она быстро слабела. Вскоре он нашел следы, говорящие о том, что женщина упала: углубления от колен и отпечатки рук там, где она оперлась на них, поднимаясь.

Немного дальше Акила начала падать во весь рост, подниматься и, шатаясь, продвигаться вперед. Прямая линия ее следов сделалась извилистой. Один раз Акила прошла даже несколько шагов назад, на север, но, должно быть, увидела собственные следы, так как потом снова повернула на юг. Увидев, что она уже ползет на четвереньках, Конан понял, что Акила где-то рядом. Когда нижний край солнца касался линии горизонта, он нашел ее.

Царица амазонок, свернувшись, лежала на боку в небольшом углублении в песке. Даже киммериец поморщился, увидев, как обгорела Акила. Ее загорелая кожа сейчас была красная, как кирпич. По крайней мере, женщина дышала. Конан бросился к ней, сел рядом, осторожно перекатил на спину.

— Оставь меня, — едва слышно прохрипела Акила. Она поглядела вверх, но, казалось, не увидела Конана. — Не хочу, чтобы мужчины видели меня такой. Уходи. Нет, вначале забросай меня песком и дай умереть. Не хочу, чтобы меня видели такой даже мертвой.

Конан грустно улыбнулся. У нее еще хватает духа сопротивляться ему.

— Ты слишком быстро сдаешься, женщина. Выживем.

— Киммериец? Нет, я не выживу, да и не хочу. Я ослепла. Если бы у меня были силы, я бы положила всему этому конец моим кинжалом.

Конан помахал перед ее лицом рукой и не увидел никакой реакции.

— Когда ты потеряла зрение?

— Как раз перед тем, как упасть в последний раз. Может быть, час назад. С полудня я видела все хуже и хуже. Солнце в этих краях ослепило меня. Это не моя земля, и она не хочет, чтобы я была здесь. Солнце — единственный господин в этом богами забытом месте.

— Час назад? Тогда радуйся, это ненадолго. Это временная слепота. Разве с тобой такого не случалось на ярком снегу?

— Случалось, но тогда не было так больно.

— Все равно это то же самое. К утру ты снова будешь видеть, а сейчас мы сделаем тебе маску для глаз, такую же как у меня.

— Правда? — прохрипела она, и в голосе появилась нота надежды.

— Я тебе обещаю. Солнце почти село. Когда совсем стемнеет, пойдем дальше. Сейчас отдыхай.

— Я должна найти своих женщин и Джебу, — проговорила Акила. — Я их царица, и я не могу оставить их в этом аду.

— Держись этой мысли, — похвалил ее Конан. — Ты не похожа на обычных женщин и не должна умирать, как они.

Она ничего не сказала, а просто повалилась без сознания ему на руки. Наконец солнце зашло за горизонт, дав отдохнуть от своих ужасных лучей. При быстро гаснущем свете Конан осмотрел Акилу. Насколько он видел, у женщины отсутствовали какие-либо раны, кроме ожогов от солнца. Ноги не стерты, подошвы ее были грубые, как кожа, которой обтягивают щит.