— Молчать там! — приказал стражник.

— Можешь сесть на свое копье, собака! — ответил оскорбленный Конан. — Вашей царице, или кто там она у вас еще, мы для чего-то нужны живыми, так что не угрожай попусту.

Джеба рассмеялся, услышав эти слова.

— Но она не говорила, что вас надо оставлять невредимыми, — сказала женщина, которую Джеба боднул. Она больно ткнула карлика копьем в зад, отчего Джеба вскрикнул. Теперь рассмеялись стражники.

— По крайней мере, у них есть чувство юмора, — проговорил Ки-Де.

Продвигаясь по боковому коридору, они приблизились ко входу, откуда доносился звук, которому, казалось, быть здесь не следовало, — звук пилы. Когда пленников проводили мимо портала, Конан заглянул туда. Длинными двуручными пилами группа рабов делала из темных тяжелых бревен брусья и доски. В воздухе висел приятный аромат древесного сока и опилок.

— Грибы они могут выращивать и без света, — произнесла Акила. — Но деревья? Как они… — Стражник ткнул ее в спину так, что выступила кровь.

— Хватит! — прорычал Конан.

С поразительной быстротой он подбил ноги стражника, киммерийцу ничуть не помешала сковывающая его цепь. Коротким пинком он парализовал поверженного воина и поставил ногу ему на горло. Когда хрящик уже начал поддаваться, Конан остановился. Командир охранников вынул меч и держал его под подбородком карлика.

— Если убьешь его, этот умрет, — сказал командир. — Царицу интересуют только большая женщина и ты. Еще одна выходка с твоей или с ее стороны — и я убью недоростка. Потом его. — Он кивнул в сторону Ки-Де. — После него трех женщин, одну за другой. Поняли?

— Да, — проговорил Конан, убирая ногу. Отпущенный стражник вздохнул, захрипел и скрючился, перекатившись на бок. — Просто помни, что я терпеливый человек, но даже моему терпению приходит конец.

Больше они ничего не сказали, но то, как Акила улыбнулась Конану, улучшило его настроение на всю оставшуюся часть пути. Путь же их закончился в огромной естественной каверне, почти круглой по форме. В полу было вырублено множество рядов сидений, которые окружали овальную площадку в углублении. Шелковые подушки богато устилали сиденья. Наверху висела самая огромная люстра из тех, что пленникам приходилось видеть, и лила свет из сотен рожков.

Пленников подвели к прямоугольной клетке прямо перед площадкой. В клетке из толстых железных прутьев стояла единственная скамейка. Пленников подтолкнули копьями в клетку, и командир стражников запер дверь.

— Что это, моя царица? — спросила Паина.

— Ты никогда не видела боевой арены? — поинтересовался Конан.

— Я видела, — сказала Акила, — в некоторых городах и деревнях и в местах ярмарок. Но те представляли просто участок утоптанной земли, огороженный грубыми досками. Какой народ будет строить такую большую и такую долговечную площадку?

— Народ, любящий кровь, — ответил ей Конан. — Народ, предпочитающий смотреть на то, как дерутся другие, вместо того чтобы драться самому.

Пленников оставили ждать в клетке.

— Дерево, кожа, ткань, — думал вслух Конан. — Все это должно поступать с поверхности, и могу поспорить, что их доставили не через пустыню. Деревья, которые пилили рабы, были свежесрубленными, полными сока.

— Тебе не на что спорить, — сказала Акила, — но я с тобой все равно согласна.

— Кожа может быть и человеческой, — заявил Ки-Де. — Наше племя делает военные барабаны из кожи врагов.

— Шелк изготовляют пауки, — сказал Джеба.