Эллен сделала дону Пабло последний прощальный знак рукой и погнала свою лошадь.

Молодой человек в отчаянии опустился на землю.

— О, мое счастье погибло! — пробормотал он разбитым голосом.

Моокапек не пошевельнулся. Сон его, вероятно, был очень глубок.

Два часа спустя возвратились из своей поездки на остров Валентин и его товарищи. Дон Мигель тотчас же заметил отсутствие Эллен.

— Где же дочь скваттера? — спросил он с живостью.

— Она уехала… — пробормотал дон Пабло.

— И вы дали ей бежать?! — воскликнул асиендадо.

— Она не пленница, поэтому я не имел права препятствовать ее отъезду.

— А где же канадский охотник?

— Он тоже уехал.

— Так мы должны немедленно ехать за ним в погоню.

Дрожь ужаса пробежала при этих словах по телу молодого человека, он побледнел как полотно.

Валентин пристально и испытывающе взглянул на него и, положив руку на плечо своего друга, сказал ему с понимающей улыбкой:

— Избавь нас Бог от этого. Напротив, надо дать дочери скваттера спокойно уехать.

— Но… — возразил дон Мигель.

Валентин нагнулся к своему собеседнику и что-то шепнул ему на ухо. Асиендадо вздрогнул.

— Вы правы, — пробормотал он.

— А теперь, — продолжал охотник, — надо лечь спать, потому что, предупреждаю вас, завтра нам предстоит тяжелый день.

Все, по-видимому, согласились с этим предложением, и четверть часа спустя охотники уже спали возле костра.

Только один Курумилла не спал, он стоял на часах, неподвижно, как изваяние.

Тем временем ночь становилась все темнее и темнее; луна, беспрестанно застилаемая густыми облаками, лишь изредка просвечивала сквозь густую листву деревьев, под которыми расположились гамбусинос.

Убедившись, что все его спутники заснули, Шоу осмелился прикоснуться к руке молодой девушки.

— Что хотите вы от меня? — спросила она его печальным голосом.

— Говорите тише, — ответил он, — ради всего святого, говорите тише, сеньорита. Проклятые люди, которые спят вокруг нас, обладают тонким слухом, и кто-нибудь может услышать нас и разбудить других.

— Не все ли мне равно, проснутся они или нет? — возразила девушка с упреком в голосе. — Благодаря вам, которому я доверилась, я снова попала к ним в руки.

— О! — воскликнул Шоу в отчаянии. — Не может быть, чтобы вы считали меня способным на такое низкое предательство, сеньорита!

— Между тем вы сами видите, где мы очутились.

— Увы, сеньорита, я не виноват в этом. Злой рок виною тому, что случилось.

Улыбка недоверия пробежала по бледным губам молодой девушки.

— Имейте, по крайней мере, храбрость сознаться в вашем дурном поступке, кабальеро. Будьте разбойником так же открыто, как те люди, которые спят там. О! — добавила она с горечью. — Мне не в чем упрекать вас — напротив, я должна восхищаться вами, потому что, несмотря на то, что вы еще так молоды, вы в данном случае выказали такую сметливость и ловкость, каких я от вас никак не ожидала. Вы блестяще сыграли свою роль!

Рыдания подступили к горлу молодого человека.

— О-о! — сказал он. — Сеньорита, вам доставляет, вероятно, удовольствие терзать мое сердце. Я предал вас? Я, который так любит вас?

Донья Клара гордо выпрямилась.

— Да, — сказала она с усмешкой, — вы меня любите, но ваша любовь похожа на любовь дикого зверя, который тащит добычу в свое логовище, чтобы спокойнее растерзать ее там.