— Вы сказали, трехсотый по Восточной Семьдесят девятой? — спросил водитель, врываясь в ее мысли.

Кирби жил в огромной башне из светло-коричневого кирпича, подъездная дорожка сворачивала с Семьдесят девятой улицы на Вторую авеню. Здание для среднего класса, но подъездная дорожка, скорее создававшая неудобства, должна была, видимо, придать дому некий шик. Под навесом находились две вращающиеся двери и стеклянная раздвижная, открывающаяся автоматически, как в аэропорту. В холле стоял большой стол, за ним сидел консьерж свирепого вида.

— К Кирби Этвуду, — сказала Нико.

— Что? — нелюбезно переспросил консьерж. Нико вздохнула:

— К Кирби Этвуду.

Консьерж сердито посмотрел на нее только потому, что она побеспокоила его, заставив выполнять прямые обязанности, и перелистал справочник внутренних телефонов. Снял трубку и набрал номер.

— Как вас зовут? — осведомился он.

Нико молчала. Она никогда не делала ничего подобного раньше и потому не была знакома с данной процедурой. Должна ли она назвать свое настоящее имя? В этом есть доля риска. Если же она назовет выдуманное имя, Кирби, возможно, не поймет, кто пришел, и это создаст еще более неловкую ситуацию.

— Нико, — прошептала она.

— Что? — переспросил консьерж. — Николь?

— Совершенно верно.

— Здесь к вам Николь, — сказал в трубку консьерж. И, с подозрением оглядев Нико, буркнул: — Поднимайтесь наверх. Двадцать пять джи. Из лифта — направо.

Дом номер триста по Восточной Семьдесят девятой улице был огромным зданием, состоявшим из квартир, «помещенных» одна на другую, как обувные коробки. В здании насчитывалось тридцать восемь этажей, на каждом по двадцать шесть квартир, обозначенных буквами алфавита. Всего квартир было девятьсот восемьдесят восемь. Они с Сеймуром жили в подобном доме, когда поженились, но быстро съехали оттуда и переместились на более высокий уровень во всех отношениях.

Нико услышала, как открылась дверь, звук эхом разнесся по пустому коридору. Она ожидала, что из какой-нибудь двери высунется красивая голова Кирби, но вместо этого по коридору к ней помчался огромный пес. Он весело прыгал, радуясь то ли гостье, то ли тому, что удалось вырваться из «коробки». По весу животного — фунтов сто — и пятнистой гладкошерстной шкуре Нико предположила, что это помесь борзой с датским догом.

Нико остановилась, готовясь схватить собаку за холку, если та попытается прыгнуть, но не успел пес добежать до нее, как в коридоре появился Кирби и резко приказал:

— Щенок! Сидеть!

Пес мгновенно остановился и сел, шумно дыша.

— Это Щенок. — Кирби, направился к Нико с уверенной улыбкой.

На нем была темно-синяя рубашка, застегнутая всего на одну пуговицу — на груди, словно он только что накинул ее, сняв с решетки, на которой она сушилась. Тело Кирби произвело впечатление на Нико, но еще больше поразили его педагогические способности. Нужны особое терпение и доброжелательная властность, чтобы так идеально вышколить собаку.

— Как поживаете, очаровательная дама? — небрежно спросил Кирби, словно визит к нему домой для секса в разгар рабочего дня женщины, старше его по возрасту, был абсолютно нормальным явлением.

Нико внезапно смутилась. Как ей держаться? Чего ждет от нее Кирби? Как он ее воспринимает?.. Не зная, на что опираться в создавшейся ситуации, Нико надеялась, что Кирби представляет их обоих как Ричарда Гира и Лорен Хаттон в «Американском жиголо». Может, войдя в роль Лорен Хаттон, она сумеет сыграть эту сцену?

И что стоит за словами «очаровательная дама»?

— Прости, я сглупил, сразу не пригласив тебя к себе, — сказал Кирби и двинулся в обратную сторону.