|
На полу, кое-где заляпанном пушистой белой пеной, лежала груда простыней и рубашек, шумела машина, Лика, в любимом черном халатике с золотыми драконами, что-то старательно полоскала в ванне - работящая, домовитая женушка, глянет со стороны непосвященный, узрит идиллию... - Явился, гуляка? - громко спросила она веселым голосом, не оборачиваясь. - Это кого же ты возил за полночь? Стриптизерок из "Жар-птицы" по домам вдумчиво доставлял? - В аэропорт ездил, - сказал он самым естественным тоном. - Хороший клиент подвернулся. - Ну, на зубную пасту себе заработал и то ладушки... Молодец ты у меня, рыночный мужик. Иди на кухню, я там в приступе опрощения супчик изобрела, мы с Зайкой живы пока, так что есть можешь смело... И, каким-то неведомым образом дав понять, что аудиенция закончена, еще энергичнее заработала локтями. Русый короткий хвостик, перехваченный резинкой, подпрыгивал на спине. Глядя ей в затылок, Родион представил, как приставляет дуло чуть пониже хвостика, отведя его стволом, медленно, плавно нажимает на спусковой крючок. Совершенно отстранение, словно речь шла о научном эксперименте, подумал: "А вот интересно, череп разлетится или все будет чище?" Эта мысль, холодная и сладострастная, ничуточки его не ужаснула, не удивила даже. Он остался стоять у двери, глядя на жену тяжелым, новым взглядом. Она старалась со всем прилежанием, водя намыленной рубашкой по рокочущей волнистой доске, подол коротенького халатика то и дело подпрыгивал, смуглые от искусственного загара ноги были обнажены на всю длину и более того - и его мысли приняли новое направление, просыпалось желание, отчего-то стройные ноги жены перед мысленным взором причудливым манером сочетались с образом прекрасного германского пистолета, Родион явственно видел, как, приставив ей к виску дуло, заставляет повернуться к нему, опуститься на колени, и, не отнимая дула, сжав другой рукой в кулаке девчачий хвостик русых волос, пригибает ее голову к напрягшемуся достоинству, с наслаждением слушая испуганное хныканье... Прилив возбуждения пронзил поясницу острой судорогой. Родион отступил назад, тихонько запер дверь на задвижку и двинулся к жене, чувствуя горячие удары крови в висках. Все лицо пылало. Положил ей руки на бедра, прижимая к себе. Лика недоуменно дернулась, выпрямилась, он не дал ей повернуться к нему лицом, прижал еще теснее, запустил руки под халат, ощущая бешеный прилив сил, провел ладонью по плоскому, совсем девичьему животу, грубо, по-хозяйски, опустил руку ниже. Когда правая рука замерла на ее груди. Лика знакомо встрепенулась, закинула голову, услышав ее учащенное дыхание, Родион рванул поясок халата, повернул к себе и стал теснить к стене. Она ошарашенно подчинялась, закрыв глаза. Прижав ее к стене, словно распяв, Родион, не в силах избавиться от мысленного образа черного пистолета, взял ее удивительно ловко и быстро, с первой попытки. Он не спешил и не был груб, но прекрасно понимал, что насилует Лику самым бесстыдным образом. |
