1867

«Чем безнадежнее и строже…»

         Чем безнадежнее и строже

         Года разъединяют нас,

         Тем сердцу моему дороже,

         Дитя, с тобой крылатый час.

         Я лет не чувствую суровых,

         Когда в глаза ко мне порой

         Из-под ресниц твоих шелковых

         Заглянет ангел голубой.

         Не в силах ревности мятежность

         Я победить и скрыть печаль, —

         Мне эту девственную нежность

         В глазах толпы оставить жаль!

         Я знаю, жизнь не даст ответа

         Твоим несбыточным мечтам,

         И лишь одна душа поэта —

         Их вечно празднующий храм.

    1861 (?)

«Толпа теснилася. Рука твоя дрожала…»

         Толпа теснилася. Рука твоя дрожала,

         Сдвигая складками бегущий с плеч атлас.

         Я знаю: «завтра» ты невнятно прошептала;

         Потом ты вспыхнула и скрылася из глаз.

         А он? С усилием сложил он накрест руки,

         Стараясь подавить восторг в груди своей,

         И часа позднего пророческие звуки

         Смешались с топотом помчавшихся коней.

         Казались без конца тебе часы ночные;

         Ты не смежила вежд горячих на покой,

         И сильфы резвые и феи молодые

         Всё «завтра» до зари шептали над тобой.

    <1860>

Купальщица

         Игривый плеск в реке меня остановил.

         Сквозь ветви темные узнал я над водою

         Ее веселый лик – он двигался, он плыл, —

         Я голову признал с тяжелою косою.

         Узнал я и наряд, взглянув на белый хрящ,

         И превратился весь в смущенье и тревогу,

         Когда красавица, прорвав кристальный плащ,

         Вдавила в гладь песка младенческую ногу.