О, как на склоне наших лет

         Нежней мы любим и суеверней…

         Сияй, сияй, прощальный свет

         Любви последней, зари вечерней!

         Полнеба обхватила тень,

         Лишь там, на западе, бродит сиянье, —

         Помедли, помедли, вечерний день,

         Продлись, продлись, очарованье.

         Пускай скудеет в жилах кровь,

         Но в сердце не скудеет нежность…

         О ты, последняя любовь!

         Ты и блаженство и безнадежность.

    Не ранее второй половины —не позднее начала 1854

Лето 1854[17 - Вложено в письмо к жене, которая тем летом жила с детьми в орловском имении Тютчевых.]

         Какое лето, что за лето!

         Да это просто колдовство —

         И как, прошу, далось нам это

         Так ни с того и ни с сего?..

         Гляжу тревожными глазами

         На этот блеск, на этот свет…

         Не издеваются ль над нами?

         Откуда нам такой привет?..

         Увы, не так ли молодая

         Улыбка женских уст и глаз,

         Не восхищая, не прельщая,

         Под старость лишь смущает нас.

    Около 11 августа 1854

«Увы, что нашего незнанья18…»

         Увы, что нашего незнанья[18 - Экспромт из французского письма к жене. К концу 1854 года Эрнестина Федоровна уже свободно читала и говорила по-русски, но семейная переписка, как и встарь, велась по-французски.]

         И беспомо?щней и грустней?

         Кто смеет молвить: до свиданья

         Чрез бездну двух или трех дней?

    11 сентября 1854

«Пламя рдеет, пламя пышет19…»

         Пламя рдеет, пламя пышет[19 - Обращено к Е. А. Денисьевой.],

         Искры брызжут и летят,

         А на них прохладой дышит

         Из-за речки темный сад.

         Сумрак тут, там жар и крики,

         Я брожу как бы во сне, —

         Лишь одно я живо чую:

         Ты со мной и вся во мне.