|
Бросим должность, бросим званья, лицемерить и дрожать. Не пора ль венцу созданья лапы теплые пожать? <1960-е> x x x Миновала зима. Весна еще далека. В саду еще не всплыли со дна три вершины в пруду. Но слишком тревожный взгляд словно паучью нить тянет к небу собрат тех, кто успели сгнить. Там небесный конвой в зоне темных аллей залил все синевой кроме двух снегирей. <1960-е> x x x На прения с самим собою ночь убив, глотаешь дым, уже не прочь в набрякшую гортань рукой залезть. По пуговицам грань готов провесть. Чиня себе правёж, душе, уму, порою изведешь такую тьму и времени и слов, что ломит грудь, что в зеркало готов подчас взглянуть. Но это только ты, и жизнь твоя уложена в черты лица, края которого тверды в беде, в труде и, видимо, чужды любой среде. Но это только ты. Твое лицо для спорящей четы само кольцо. Не зеркала вина, что скривлен рот: ты Лотова жена и сам же Лот. Но это только ты. А фон твой -- ад. Смотри без суеты вперед. Назад без ужаса смотри. Будь прям и горд, раздроблен изнутри, на ощупь тверд. <1960-е> x x x Ну, как тебе в грузинских палестинах? Грустишь ли об оставленных осинах? Скучаешь ли за нашими лесами, когда интересуешься Весами, горящими над морем в октябре? И что там море? Так же ли просторно, как в рифмах почитателя Готорна? И глубже ли, чем лужи во дворе? Ну как там? Помышляешь об отчизне? Ведь край земли еще не крайность жизни? Сам материк поддерживает то, что не в силах сделать северная почта. |
