|
Входят Мысли о Минувшем, все одеты как попало, с предпочтеньем к чернобурым. На классической латыни и вполголоса по-русски произносят: "Всё пропало, а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни; б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели. Но -- не хватит алфавита. И младенец в колыбели, слыша "баюшки-баю", отвечает: "мать твою!" ". "Влез рукой в шахну, знакомясь". "Подмахну -- и в Сочи". "Помесь лейкоцита с антрацитом называется Коцитом". Входят строем пионеры, кто -- с моделью из фанеры, кто -- с написанным вручную содержательным доносом. С того света, как химеры, палачи-пенсионеры одобрительно кивают им, задорным и курносым, что врубают "Русский бальный" и вбегают в избу к тяте выгнать тятю из двуспальной, где их сделали, кровати. Что попишешь? Молодежь. Не задушишь, не убьешь. "Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду". "Я с ним рядом срать не сяду". "А моя, как та мадонна, не желает без гондона". Входит Лебедь с Отраженьем в круглом зеркале, в котором взвод берёз идет вприсядку, первой скрипке корча рожи. Пылкий мэтр с воображеньем, распаленным гренадером, только робкого десятку, рвет когтями бархат ложи. Дождь идет. Собака лает. Свесясь с печки, дрянь косая с голым задом донимает инвалида, гвоздь кусая: "Инвалид, а инвалид. У меня внутри болит". "Ляжем в гроб, хоть час не пробил!" "Это -- сука или кобель?" "Склока следствия с причиной прекращается с кончиной". Входит Мусор с криком: "Хватит!" Прокурор скулу квадратит. Дверь в пещеру гражданина не нуждается в "сезаме". То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку катит, обливаясь щедрым недрам в масть кристальными слезами. И за смертною чертою, лунным блеском залитою, челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою. Знать, надолго хватит жил тех, кто головы сложил. "Хата есть, да лень тащиться". "Я не блядь, а крановщица". |
