Изменить размер шрифта - +

     Представь, что за каждой буквой здесь тоже плетется свита
     букв, слагаясь невольно то в "бетси", то в "ибрагим",
     перо выводя за пределы смысла и алфавита.

     Сумерки в новой жизни. Цикады с их звонким "ц";
     классическая перспектива, где не хватает танка
     либо -- сырого тумана в ее конце;
     голый паркет, никогда не осязавший танго.
     В новой жизни мгновенью не говорят "постой":
     остановившись, оно быстро идет насмарку.
     Да и глянца в чертах твоих хватит уже, чтоб с той
     их стороны черкнуть "привет" и приклеить марку.

     Белые стены комнаты делаются белей
     от брошенного на них якобы для острастки
     взгляда, скорей привыкшего не к ширине полей,
     но в отсутствию в спектре их отрешенной краски.
     Многое можно простить вещи -- тем паче там,
     где эта вещь кончается. В конечном счете, чувство
     любопытства к этим пустым местам,
     к их беспредметным ландшафтам и есть искусство.

     Облако в новой жизни лучше, чем солнце. Дождь,
     будучи непрерывен -- вроде самопознанья.
     В свою очередь, поезд, которого ты не ждешь
     на перроне в плаще, приходит без опозданья.
     Там, где есть горизонт, парус ему судья.
     Глаз предпочтет обмылок, чем тряпочку или пену.
     И если кто-нибудь спросит: "кто ты?" ответь: "кто я,
     я -- никто", как Улисс некогда Полифему.

             1988


Открытка из Лиссабона

     Монументы событиям, никогда не имевшим места:

     Несостоявшимся кровопролитным войнам.
     Фразам, проглоченным в миг ареста.
     Помеси голого тела с хвойным
     деревом, давшей Сан-Себастьяна.
     Авиаторам, воспарявшим к тучам
     посредством крылатого фортепьяно.
     Создателю двигателя с горючим
     из отходов воспоминаний. Жёнам
     мореплавателей -- над блюдом
     с одинокой яичницей. Обнаженным
     Конституциям. Полногрудым
     Независимостям. Кометам,
     пролетевшим мимо земли (в погоне
     за бесконечностью, чьим приметам
     соответствуют эти ландшафты, но не
     полностью). Временному соитью
     в бороде арестанта идеи власти
     и растительности. Открытью
     Инфарктики -- неизвестной части
     того света. Ветреному кубисту
     кровель, внемлющему сопрано
     телеграфных линий. Самоубийству
     от безответной любви Тирана.
     Землетрясенью -- подчеркивает современник, --
     народом встреченному с восторгом.
Быстрый переход