Полежаев никогда бы не был одним из тех поэтов, которых главное достоинство – пластическая художественность и виртуозность форм; которых значение бывает так велико в сфере собственного искусства, и так не велико в сфере общей, объемлющей собою не одно искусство, но и всю область духа; в котором такая бездна поэзии и так мало современных вопросов, так мало общих интересов… Талант Полежаева мог бы сделаться бессмертным, если бы воспитался на плодородной почве исторического миросозерцания. В его поэзии мало содержания; но из нее же видно, что она, по своему духу, должна была бы развиться преимущественно в поэзию содержания. Отселе эта крепость и мощь стиха, сжатость и резкость выражения. Но к этому недостает отделки, точности в словах и выражениях; причиною этого было сколько то, что он небрежно занимался поэзиею и никогда не отделывал окончательно своих стихотворений, заменяя неточные выражения определенными, слабые стихи – сильными, растянутые места – сжатыми; столько и то, что, оставшись при одном непосредственном чувстве, он не развил и не возвысил его, наукою и размышлением, до вкуса. Другой важный недостаток его поэзии, тесно связанный с первым, состоит в неуменьи овладеть собственною мыслию и выразить ее полно и целостно, не примешивая к ней ничего постороннего и лишнего. Причина этого опять в неразвитости и происходящей из нее неясности и неопределенности созерцания. Представляем здесь, в поучительный для молодых поэтов пример подобной невыдержанности, две прекрасные, но испорченные пьесы Полежаева, в совершенно различных родах. Первая называется «Море»:

         Я видел море – я измерил

         Очами жадными его:

         Я силы духа моего

         Перед лицом его поверил.

         О море, море! – я мечтал

         В раздумьи грустном и глубоком, —

         Кто первый мыслил и стоял

         На берегу твоем высоком?

         Кто, неразгаданный в веках,

         Заметил первый блеск лазури,

         Войну громов, и ярость бури

         В твоих младенческих волнах?

         Куда исчезли друг за другом

         Твоих владельцев племена,

         О коих весть нам предана

         Одним злопамятным досугом?..

         . . . . . . .

Превосходно! Стихи, достойные величия моря! Но то ли далее? —

         Всегда ли, море, ты почило

         В скалах, висящих над тобой?[23 - В «Отечественных записках» ошибочно процитировано. У Полежаева: «В скалах, висящих надо мной» («Стихотворения», 1832, стр. 74).]

         Или неведомая сила,

         Враждуя с мирной тишиной,

         Не раз твой образ изменила?

         Что ты? откуда? из чего?

         Игра случайная природы,

         Или орудие свободы,

         Воззвавшей все из ничего?

         Надолго ль влажная порфира

         Твоей бесстрастной красоты

         Осуждена блистать для мира

         Из недр бездонной пустоты!

Сбивчиво, темно, неопределенно, хотя и заметно, что у поэта шевелилась на душе мысль! Далее опять лучше:

         Вот тайный плод воображенья

         Души, волнуемой тоской,

         За миг невольный восхищенья

         Перед пучиною морской!.