|
Годы проходят без мужского общества, если не считать Сквайра и Остина. Она все больше и больше времени проводит у себя в комнате. Ухаживает за своим садом, ухаживает за своими родителями по мере того, как их здоровье все больше слабеет. Пишет письма, пишет стихи. Винни каким‑то образом по‑прежнему с ней, становясь все более озлобленной и вздорной. Ее собственная смерть со временем, ее тело вынесут из задней двери, понесут через луга…
А возрождение, о котором она грезила? Откуда‑то возник образ зеленого моря. Странно утешительный. Печальными и одинокими будут эти годы, тянущиеся долго и холодно, однако не лишенные некоторой ледяной славы… Это путешествие, пусть и не состоявшееся, явилось поворотным пунктом. И возвращения назад не было. Что, если бы она искренне отвергла Уитмена и ею улещивания, когда он устроил первую серенаду под ее окном? Решительно повернулась бы к нему спиной, вместо того чтобы бегать за ним? Облегчило бы это ее будущее? Нет. Иначе она поступить не могла. Но цена за то, чтобы узнать, кто она такая, выглядела довольно высокой…
За каждый миг блаженства Страданьем платим мы Трепещущей пропорцией К экстазу самому.
Лет тягостная скудость За каждый час чудес… С трудом добытый грошик… И Клады горьких Слез! |
