– Речь идет о моментальном рейде, высадке, наземной операции и, если повезет, возвращении.

– Мало шансов.

– Капитан, у этой затеи изначально малые шансы на успех. На Мерцающей не работают биосканеры, его след невозможно будет найти.

На плоском экране медленно поворачивалась планета: один материк, округлый, с огромной бухтой на севере и пресным морем в центре. Один океан. Изображение то размывалось, то становилось четче, и ни проблемы с оптикой, ни помехи в сети не имели к этому отношения.

– Вероятностный фантом, – горько сказал человек у экрана. – Один такой маленький мальчик… и такая большая проблема.

– По крайней мере, мы точно знаем, что он еще жив, – после паузы ответил его собеседник. – В конце концов, Мерцающая – великолепный полигон. Работа с Сетью приносит первые плоды. Возможно, ее удастся стабилизировать, и тогда…

Стоящий у экрана покачал головой:

– Ее никогда не удастся стабилизировать! Этот мир обречен… Я даю вам карт-бланш – сделайте все возможное, чтобы как можно скорее вытащить оттуда моего сына. Ради его несчастной матери.

К вечеру стало ясно, что Проныры не будет, идти в трактир не на что и сухарей в сумке осталось на один зубок. Выгоны за городом принадлежали разным общинам и обнесены были оградами. На самой опушке Репка нашел ничейный пятачок – земля здесь чернела старыми кострищами, трава была повытоптана и повыщипана. Здесь ночевали те, кто был либо очень беден, либо чудовищно скуп.

Вечно робеющий перед людьми, Репка устроился у самой дороги, у старого вонючего кострища, но не стал даже разводить костер. Погода к вечеру портилась, облака сгустились, а ветер усилился.

Он достал флягу с водой и последний сухарь. Мимо по дороге тянулись возы и фуры – разъезжались с ярмарки обитатели соседних сел, торопились попасть домой до полуночи. Шли пешком усталые воры; Репка подтянул мешок поближе, зажал в ногах. Воры-то усталые, а оценивающий взгляд на себе он ловил не раз и не два.

Продать бы кому все скопом. Но опасно. Если покупателя поймают с товаром, да станут допытываться, а покупатель опишет Репку, как он есть – дорога загорится под ногами, любой патруль присмотрится да схватит. Вон, казнили в прошлом месяце расхитителя гробниц…

Репке стало жаль себя. Он в два счета догрыз сухарь и понял, что умирает от голода. Запах сырой рыбы, возникший невесть откуда, заставил его вздрогнуть.

– Дядя, у тебя тут можно костер разжечь?

Репка оглянулся – слишком резко и нервно для мирного поселянина на привале. В двух шагах стоял подросток, высокий и худой, безбородый и бледный. Первым делом взгляд Репки упал на рыбу – здоровенную рыбину, нанизанную за жабры на тонкую ветку. Парень держал ее чуть на отлете – чтобы не выпачкать чешуей штаны.

Потом взгляд Репки переместился на лицо парня. Странное лицо. Одновременно детское и взрослое, с неприятно-жестким и в то же время мечтательным взглядом. Репка никогда раньше не встречал таких лиц у мальчишек.

Не дожидаясь ответа, подросток подошел к кострищу у дороги и быстро, привычно, ловко даже для бывалого путника сложил, развел и раздул маленький костер. Щепки для растопки, мелкий хворост и даже поленья были у него заготовлены заранее.

Рыба лежала на заботливо подстеленных листьях лопуха.

– Парень, это ведь браконьерство, – рискнул сказать Репка. – Если ты ее поймал в общественной речке без лицензии…

– Поймал или купил на ярмарке, – парень равнодушно пожал плечами. – Покупать без лицензии можно?

Репка отметил про себя, что юнец совсем не боится людей. Ни община, ни власти, ни стражники не представлялись ему проблемой – мальчишка спокойно и уверенно объяснит свое право хоть егерю, хоть самому князю, и, что удивительно, егерь и князь признают за ним это право…

Рыболов тем временем готовил себе ужин.