– Приняли на работу сестру милосердия. Молоденькая, только после курсов. Отличница, все процедуры знает, – рассказывал Моровский за салатами. – Послали ее в первый день ставить очистительную клизму. Пациент вредный, майор Столяров. Только завела его в клизменную, через минуту вылетает, кричит: «Кишечник пробила». Оказалось, старик решил над ней пошутить, набрал в рот воды, и только она начала со своей стороны вливать, он струйку изо рта и пустил. Девица чуть в обморок не упала.

– В следующую субботу этой шутке двести лет исполняется. Неужели есть еще столь наивные медики, которые о ней не слышали? – спросил я, переходя к бифштексу.

За обедом – только байки. О серьезных делах после поговорим. Так что развлекаем друг друга. Я в ответ скормил заместителю историю про ремонт пятигорского Провала. Моровский вежливо посмеялся, но было видно, что его что то гнетет.

Выпили по чашке кофе, и спустились в кабинет.

– У нас серьезное происшествие, – начал Вацлав.

Не удивительно. У него всё, что выходит за рамки правил, либо чрезвычайно, либо серьезно.

– Только одно? – удивился я. – Уже хорошо. Но излагайте. Как зовут виновника катастрофы?

– Урхо Пеккала, – вздохнул Моровский. – Запил вчера на смене.

Я пожал плечами. Не такая уж и трагедия – обычное дело для подстанций. Работа тяжелая, смерти каждый день – многие по синьке ударяют. Но и смеяться тут не над чем.

– Дело и вправду серьезное. Смог объяснить?

– Сам он не в состоянии, но сказали, что получил письмо из дома. Может, случилось что. Впрочем, у него есть смягчающее обстоятельство.

– Это как? Пока пил, прославлял первую станцию скорой помощи? Пел «Боже, царя храни»?

Моровский слегка поморщился от моей фронды.

– Нет. Малышев доложил, что фельдшер работать не в состоянии, а его на вызов сразу послали. Там гипертонический криз, – подхалимски ввернул термин моего авторства граф. – Решили колоть раствор магнезии внутривенно. А попасть не могут. Родственники уже по стенам бегают, но в больницу не соглашаются, кровопускание отвергают. Доктор и говорит – есть специалист, уколет, только он немного выпивший. Те уже в крик – давайте хоть кого. Послали свою же карету, притащили Пеккалу…

– Уколол? – спросил я, не сомневаясь в ответе.

Урхо – гениальный внутривенный укольщик. С первого раза в любую вену. Наверное, если придется, и на бегу произведет манипуляцию. Такого специалиста с работы гнать нельзя. Моровский это знает, вот поэтому и спрашивает совета. Правда, сложным образом.

– Говорят, подвели, усадили на стул. Он только спросил, кого колоть и сколько по времени вводить. Малышев сказал, что пять минут. Чухонец за столько и ввел, а потом упал на пол и захрапел.

– Давление снизили?

– Да, потом телеграфировали, благодарили.

Вдруг в кабинет без предупреждения забежал Малышев.

– Евгений Александрович, не выгоняйте Урхо! У него сестра от дифтерии умерла!

– Здравствуйте, Андрей Германович. Рад, что вы принимаете мой кабинет за проходной двор. Не подскажете, сколько у нас штраф за нарушение дисциплины?

– Три рубля. Я заплачу, не жалко… – пробормотал доктор. – Случайно услышал. Я за сотрудника… Он же там…

– Вацлав Адамович, штраф за пьянку десять рублей?

– Именно так, – жизнерадостно воскликнул старший врач. Понял, гад, что ответственность за решение спихнуть получилось.

– С Пеккалы пять. Половину спишем за помощь на вызове. Довольны, Андрей Германович?

Только вышли от меня Моровский с Малышевым, сразу Чириков зашел.