Он глубоко вдохнул, бросил визитку в мусорную корзину, прошел к окну. Постоял, спиной ко мне, глядя в никуда. Думая. Должно быть, оставался у окна пару минут. Затем повернулся, и к моему удивлению, на его губах играла улыбка. — Полагаю, нам лучше присесть.

Мы присели.

— В доме есть «корона», которой я иногда пользуюсь. Вероятно, вы пользуетесь такой же.

— Да.

— Как и тысячи других людей, возможно, включая и убийцу, которого вы ищите.

— Как и тысячи людей, включая убийцу, — согласился я.

Он заметил разницу, улыбнулся. «Людей», сказал я — не «других людей». И я не сказал, что ищу его. Потому что уже нашел.

— Понятно. В самой записке не было ничего такого, на что вы хотели бы обратить мое внимание?

— Нет. За исключением того, что она не вызвала у получателя ни малейшего подозрения.

— Но, мой дорогой друг, написать поздравительную записку — пару пустяков. С этим справится каждый.

— Каждый из вашего круга, сэр Уильям, каждый, кто хорошо знает вас обоих. И все. Завтра день рождения у инспектора Тотмана (о чем он нам регулярно напоминает, черт бы его побрал, добавил я про себя). Если я пошлю ему бутылку виски, юный Робертс, констебль, который участвует в расследовании этого дела, вы его, возможно, видели, он пришел вместе со мной (по-моему, я нашел удачный повод упомянуть об этом), мог бы догадаться, что я напишу в поздравительной записке, впрочем, как и любой другой сотрудник Ярда, который знает нас обоих. Но вы бы не смогли, сэр Уильям.

Он смотрел на меня. Не мог отвести глаз. Мне оставалось лишь гадать, о чем он думает. Наконец, он нарушил тишину.

— Пожелания долгой жизни и всего наилучшего. Восхищение достигнутыми успехами. Выражение надежды в том, что в будущем их будет еще больше… что еще там пишут?

Ловко. Выходило, он не упустил и этого, хотя ему было о чем подумать. Не просто не упустил, но во всем разобрался. Это «восхищение» указывало на то, что он не счел за труд уделить внимание как Тотману, так и мне, поэтому наши взаимоотношения не составляли для него тайны.

— Сами видите, — он улыбнулся, — это не сложно. А сам факт использования моей визитной карточки — достаточно убедительное свидетельство моей невиновности, не так ли?

— Для присяжных — да, — ответил я, — но не для меня.

— Конечно, мне хотелось бы убедить и вас, — прошептал он. — И что вы намерены предпринять?

— Завтра, я, разумеется, изложу свое видение событий инспектору Тотману.

— Ага! Преподнесете на день рождения сюрприз. Вы более чем хорошо знаете инспектора Тотмана. Как он, по-вашему, отреагирует?

Тут он положил меня на лопатки.

— Я думаю, вы тоже хорошо его знаете.

— Знаю, — улыбнулся он.

— Как и меня, позволю заменить, как и всех, с кем вам приходится иметь дело. Вы из тех, кто видит человека насквозь. Но даже самым обычным людям, вроде меня, иной раз удается то же самое. Вот и ваш характер для меня открытая книга. Я убежден, что лжесвидетельствование перед присяжными, если мы доберемся до суда, придется вам не по нутру, в отличие от убийства. Или деяния, которое закон называет убийством.

— А вы не называете? — быстро спросил он.

— Я думаю, что многих стоило бы убить. Но я — полисмен, и мои мысли не улики.