Жизнь постоянно ставила какие-то препоны. Отец был против выбора сына, но мечту о небе не сломали жизненные неурядицы.

Третий сын Нисиваси Сакаи родился слабым и болезненным. Ребёнок часто болел в детстве, отец не возлагал на него особых надежд, но упрямый Тетцузо через боль и страдания шёл по намеченному пути. Занятия в додзе мастера Оки Коямы выправили здоровье молодого человека. Чтобы платить сэнсею, Тетцузо брался за самую грязную и тяжёлую работу, ибо отец и дед не имели возможности отрывать деньги от семьи. Прошли года и младший, самый слабый сын Нисиваси превратился в грозу драчунов и забияк. Когда Императорский флот нанёс поражение гайдзинам в Пёрл-Харборе, потомку древнего самурайского рода исполнилось восемнадцать лет. В газетах славили подвиги пилотов, разбомбивших американский флот. В конце концов получив благословение деда, Тетцузо записался в лётную школу. Его наставником был сам Тетцузо Ивамото, знаменитый ас, имевший на своём счету множество побед.

Тёзка знаменитого пилота воочию представлял, как он будет крушить и сбивать самолёты заносчивых янки, но мечтам не суждено было сбыться. За день до выпуска будущий пилот-истребитель неудачно сломал ногу. Его друзья получили направления и отправились в войска, а он в госпиталь. Больше никого из своего выпуска он не видел. Два года потребовалось на полное восстановление после сложного перелома и обивание порогов, в попытке доказать, что он годен и способен пилотировать. В конце сорок четвёртого года судьба сжалилась над ним…, Тетцузо получил направление в Манчжурию.

Плохо или хорошо, но первый пилот самурайского Рода Сакаи почти ничего не помнил о службе в Квантунской армии — последствия контузии. Десятого августа сорок пятого года близкий разрыв советского снаряда вычеркнул из памяти Тетцузо несколько лет жизни. Позже память частично восстановилась, но Маньчжурия и Хутоурский УР, по-прежнему, вспоминались отрывками. Он не помнил, как, почему и с какой целью оказался в укрепрайоне, но войну с Россией и наступление советских войск встретил именно там. Советы напали без объявления войны, связь была нарушена, а капитан Оки Масао— начальник артиллерии, тянул с приказом об открытии огня*. И капитан, и женщины из ополчения "Кокушин гиюнтай", и многие офицеры до последнего надеялись, что это только провокация со стороны русских. Они оказались неправы…

Контуженного пилота извлек из-под обломков и кусков бетона простой русский солдат. Японец не знал, сколько он провалялся без сознания. Закопченный, весь в пыли и саже, с кровавыми разводами на щеках и с глубокой кровоточащей царапиной на лбу, пожилой русский сидел, прислонившись спиной к холодному бетону, и чему-то улыбался. Может быть тому, что остался живым в царившем вокруг аду?

Уже в плену Тетцузо узнал, что капитан Масао дрался до последнего. Восемнадцатого августа русские захватили редюит группы Менхушань и уничтожили сопротивляющиеся остатки гарнизона, залив в вентиляцию бензин и горючую смесь.

Потом был лагерь военнопленных, пересылка, ещё один лагерь, холод и голод суровой зимы сорок пятого — сорок шестого годов и строительство домов в Хабаровске. Восемь лет он провёл Советском Союзе. Впоследствии, полученные у советов специальности очень помогли бывшему лётчику, которому пришлось взять на себя тяжкую ношу главы семьи. Отец вернулся с войны одноруким калекой, а братья сложили головы на полях сражений. Дед, в возрасте восьмидесяти двух лет, умер в пятьдесят втором году.

С той поры пролетело больше полувека, Тетцузо воспитал двоих сыновей и совершенно не думал о том, что ками пожелают, чтобы он вернулся в Россию. Судьбе было угодно, чтобы Соичи — младший сын, до этого успешно избегавший женитьбы, в девяносто девятом году вернулся из длительной командировки в Россию с русской женой. Седовласый старик поворчал немного, но принял невестку. Стройная и светловолосая Аня приняла японский уклад, быстро выучила язык, вскорости устроившись в Токио экскурсоводом в туристическую фирму.