Ученый поднялся и выключил ридер. Губы Эбарака сжались в тонкую полоску.

— Ты принес их?

— Да. — Вооз вынул из кармана скафомода мешочек. Передал Эбараку; тот развязал шнурок и высыпал на ладонь несколько кристаллов.

— Как непримечательно они выглядят, — пробормотал он. — Не так ли?

Положив мешочек на стол, он зажал между большим и указательным пальцами камень и стал внимательно вглядываться в него. Спустя миг, покрутив камень от грани к грани, Эбарак различил небольшую сценку. Он увидел самого себя в своей лаборатории. Он вкладывал предмет размером с этот самый камень в инструмент с длинной сверкающей трубкой на конце.

Он улыбнулся. Это было его собственное будущее, удаленное на несколько минут.

Он не в первый раз сталкивался с такими камнями. Ранее ему удалось провести беглое исследование двух образцов, привезенных из первой экспедиции на Мейрджайн, но затем министерство науки, где Эбарак тогда работал, в панике свернуло все эксперименты по проекту и конфисковало кристаллы. Он полагал, что камни были уничтожены.

— Спасибо, — произнес он с чувством. — Спасибо тебе.

— Когда я тебя снова увижу?

— Позвони через несколько дней. А теперь лучше уходи. Мне нужно поработать.

— Да, конечно.

Вооз неохотно, нерешительно развернулся уходить. Он был не против остаться, понаблюдать и поассистировать товарищу по заговору, но понимал, что Эбарак не желает его присутствия, а кроме того, чем дольше он здесь останется, тем большую опасность навлечет на ученого.

Он набрал номер транспортного агентства, откуда прибыл, и вернулся на улицу, испытывая некоторую дезориентацию. Снова побродил в толпе. Зашел в ресторан, сел и принялся наблюдать за людьми через прозрачную витрину. По опыту предшествующего визита, когда он искал содействия Абана Эбарака и в конечном счете заручился им, Воозу было известно, что Катундра — место преувеличенных маньеризмов. Люди, встречаясь на улице, приветствовали друг друга с напускной обходительностью и сложно жестикулировали. И значит, отметил для себя Вооз, сдержанная деловитость Эбарака сразу выделяет его из толпы.

Спустя некоторое время он вернулся на корабль. Мэйси отсутствовала. Он сел в кресло, расслабился и впал в полузабытье. Корабль, не дожидаясь приказа, начал шарить кругом шпионскими лучами, транслировавшими ему своеобычный монтаж сценок окружающего города.

Он не уделял им особого внимания; так может человек дремать под включенное фоном видео. Когда луч выхватил Мэйси, он слегка заинтересовался. Вряд ли это совпадение, особенно в таком огромном городе. Вооз понял, что корабль показывает ему Мэйси гораздо чаще, чем полагалось бы при случайной выборке, и сообразил, что судно следует его подсознательным инструкциям присматривать за ней.

Он обычно не зависал на ее эскападах, но на сей раз, движимый неким неоформленным импульсом, зафиксировал изображение. Мэйси была в привате, с двумя другими: мужчиной и женщиной. Женщина — пышка, как и Мэйси, с тяжелыми бедрами и грудями. Образ нимфы на Катундре давно вышел из моды. Все трое обнажены, не считая респираторов на мужчине и женщине. Они держали в руках какие-то распылители и орошали Мэйси чем-то вроде жемчужного тумана. Туман оседал на ее коже и, казалось, впитывался, дрейфуя ко рту и ноздрям. На лице Мэйси возникло ощущение невероятного, всевозрастающего экстаза.

Вооз понял, что это наркотик, усиливающий сексуальное возбуждение. И еще понял — по лицу Мэйси, — что она активировала некоторые скелетные функции.