|
У дверей завозни стоял новенький ярко-оранжевый дельтаплан с двигателем за пилотской кабиной. Вещь эта была здесь неуместной, нереальной, существующей автономно от дома и его хозяина. Русинов не удержался и подошел пощупать. Красивый профиль крыла по размаху в аккурат соответствовал размеру двери, видимо, недавно расширенной. Мягкое сиденье в люльке-кабине рассчитано на двух человек и настолько притягивало, что хотелось забраться и посидеть под этим солнечным полотнищем над головой. - Ты, случайно, летать на нем не умеешь?- Петр Григорьевич появился опять неожиданно. - Нет, не умею,- признался Русинов. - Жалко... Кто ни приедет- все не умеют,- пожаловался он.- Купил вот, теперь стоит. А ребята не скоро приедут... - Какие ребята? - Да те, что обещали летать научить! Сам попробовал зимой - взлетать взлетаю, а сесть не могу. Чуть крыло не сломал, стойку вон погнул слегка. - Сколько же стоит такая игрушка?- спросил Русинов. - А!- отмахнулся тот.- Две с половиной тысячи зелеными, недорого. Машина нынче дороже. Мою машину видел? - Нет! - Внизу там, во дворе, стоит,- пасечник постучал сапогом по полу,- "патруль-нисан" называется... - "Патроль-нисан"? - Или так как-то,- отмахнулся он и засмеялся счастливо.- Знаешь сколько отдал? Тридцать пять! И тысячу, чтоб ко мне сюда пригнали. Во как! - Ну?! - Да, рыбачок! Зато теперь красота! - Ты, Петр Григорьевич, миллионер! -похвалил Русинов без всякого умысла.- Богато живешь! - Если ограбить собрался, так предупреждаю: ничего не получится,- весело предупредил он.- Пробовали уже... - Бог с тобой, Петр Григорьевич! - смутился Русинов.- Я не грабитель. - А что ты там у забора мараковал? - вдруг с хитринкой спросил пчеловод.- Что за хреновину проверял? - У забора? - Ну, у забора. Пока я в бане был. - А! Удочку делал! - будто бы вспомнил Русинов. - Интересная удочка... - Я тебе потом покажу,- пообещал он.- На крупную рыбу. Новейшее изобретение. Запатентовано в семидесяти странах мира. Магнитная. - А наживка какая? - Грецкие орехи. Он пожевал губами, пощурился, ломая мохнатые брови, и рассмеялся: - Да! Чудес на свете много навыдумывали! Вот, например, самолет. Железяка, а летает! - Зачем тебе самолет?- не скрывая удивления, спросил Русинов. - Как зачем? Зимой за хлебом летать! - Он приобнял гостя и повлек к двери избы.- Пошли, ухи похлебаешь. Из хариуса! Час туда, час назад, и я на неделю с хлебом. Свой-то я не пеку, лень. Изба Петра Григорьевича представляла собой музей или выставку декоративного и прикладного творчества. Этот человек, словно истосковавшись смертельной тоской по работе, неутомимо выстругивал, вырезал, вытачивал что-то: помещение было уставлено деревянными скульптурами и столбами самой невероятной конфигурации и формы. На стенах висели какие-то странные маски-коряги анфас и в профиль. Из корней он вырезал кроны деревьев, а из витых, скрученных в спирали колец или вообще клубков он делал причудливых змей. Больше всего притягивали внимание и возбуждали воображение столбы, лес столбов! В каждом умещались все стили - от классики до модерна. Петр Григорьевич словно задался целью разрушить всякую школу и форму, лишить их внутренней гармонии, симметрии и смысла, наполнив динамикой и стихией. Он творил во имя творчества, создавал во имя удовлетворения своего порыва. Однако странным образом в этом нагромождении и хаосе возникала какая-то особенная, стихийная сила гармонии, никогда не виданной и будоражащей воображение. |
