Николай Лесков. Страна изгнания
Под этим заглавием недавно поступила в продажу книжка, составленная из путевых очерков и заметок одного из известных ученых русских офицеров, Сергея Ивановича Турбина. Почтенный автор этих очерков на своем веку изъездил Россию во всех направлениях и имеет с нею хорошее знакомство, а также талант рассказывать виденное правдиво, образно и беспристрастно. Поэтому все появлявшиеся до сих пор заметки полковника Турбина всегда бывали очень интересны; ныне же вышедшая его книжка еще более полна этого интереса, так как в ней собраны очерки и картины краев отдаленных и малоизвестных. Это картины «страны изгнания», то есть Сибири.
О Сибири писано немало, хотя и не особенно много; но то, что написано о ней полковником Турбиным, так непосредственно и своеобычно характеризует этот далекий край, что книжечка его никак не может быть лишнею для того, кто желал бы познакомиться с бытовою жизнью в «стране изгнания». Рекомендуя с этой стороны упомянутую книжку, мы, конечно, не затруднились бы указать на обилие хороших замечаний автора об устройстве сибирского хозяйства и проч., но всех этих заметок не перечислишь, да и в одном беглом перечне их нет никакой пользы. Для того чтобы ознакомить читателя с интересной и необыкновенно легко читаемой книжкой г. Турбина, гораздо лучше привести из нее небольшие, но очень живые сцены, яркие картинки, которые могут служить образцом мастерства автора рассказывать с задушевною безыскусственностью и простотою. Не затрудняясь особенно тщательным выбором, берем три встречи полковника Турбина: 1) с каторжным бродягою, 2) с ссыльным поляком и 3) с добровольными переселенцами.
Встреча с каторжным бродягой произошла в селе Завододуховском, где полковник переменял лошадей и сварил себе раков и ел их. Вот как он рассказывает об этой встрече:
«Бряцанье цепи прервало мое гастрономическое наслаждение.
– Хозяин, что это такое?
– А надо быть, бродягу ведут.
Я выглянул в окно. Перед домом стоял рослый детина, с окладистою светло-русою бородой, в ножных кандалах, одетый в плохой побуревший армяк и стоптанные бродни, и при нем, в виде конвойного, дряхлый старичок десятский с палочкою.
– Подайте Христа ради! – проговорил бродяга.
Хозяин подал большой кусок пшеничного хлеба.
– Здравствуй, братец! – сказал я.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие.
– Ты какой губернии?
– Херсонской.
– Отчего же так чисто говоришь по-русски?
– Да я только родился в Херсонской губернии, а у меня отец и мать были русские.
– Ты, верно, из солдат?
– Точно так, ваше высокоблагородие.
– Где служил?
– В N кирасирском полку, ваше высокоблагородие.
– Имени не скрываешь?
– Никак нет, ваше высокоблагородие: Семен Васильев Скляров.
– За что же ты попал сюда?
– Долго рассказывать, ваше высокоблагородие.
Вот рассказ Семена Склярова, с которым мне еще раз пришлось встретиться:
– Служил я, ваше высокоблагородие, как уже докладывал, в N полку. Характер у меня, то есть, самый неподходящий: не уважил я раз вахмистру – тот ротмистру; расправа в то время была известно какая; я заартачился, до грубости дошел большой; ну, под суд отдали; прошел полторы тысячи и попал в арестантскую роту. |
