Под затуманенною дымкой

         Ты кажешь девичью красу,

         И треплет ветер под косынкой

         Рыжеволосую косу.

         Дуга, раскалываясь, пляшет,

         То выныряя, то пропав,

         Не заворожит, не обмашет

         Твой разукрашенный рукав.

         Уже давно мне стала сниться

         Полей малиновая ширь,

         Тебе – высокая светлица,

         А мне – далекий монастырь.

         Там синь и полымя воздушней

         И легкодымней пелена.

         Я буду ласковый послушник,

         А ты – разгульная жена.

         И знаю я, мы оба станем

         Грустить в упругой тишине:

         Я по тебе – в глуxом тумане,

         А ты заплачешь обо мне.

         Но и поняв, я не приемлю

         Ни тиxиx ласк, ни глубины.

         Глаза, увидевшие землю,

         В иную землю влюблены.

    1916

«Не в моего ты Бога верила…»

         Не в моего ты Бога верила,

         Россия, родина моя!

         Ты как колдунья дали мерила,

         И был как пасынок твой я.

         Боец забыл отвагу смелую,

         Пророк одрях и стал слепой.

         О, дай мне руку охладелую —

         Идти единою тропой.

         Пойдем, пойдем, царевна сонная,

         К веселой вере и одной,

         Где светит радость испоконная

         Неопалимой купиной.

         Не клонь главы на грудь могутную

         И не пугайся вещим сном.

         О, будь мне матерью напутною

         В моем паденье роковом.

    <1916>

«Закружилась пряжа снежистого льна…»

         Закружилась пряжа снежистого льна,

         Панихидный вихорь плачет у окна.