Что же дальше? Опять эти муки?

         Нет, довольно… Пора отдохнуть

         И забыть эти грустные звуки,

         Уж и так истомилася грудь.

         Кто поет там под сенью березы?

         Звуки будто знакомые мне —

         Это слезы опять… Это слезы

         И тоска по родной стороне.

         Но ведь я же на родине милой,

         А в слезах истомил свою грудь.

         Эх… лишь, видно, в холодной могиле

         Я забыться могу и заснуть.

    <1911–1912>

«Не видать за туманною далью…»

         Не видать за туманною далью,

         Что там будет со мной впереди,

         Что там… счастье, иль веет печалью,

         Или отдых для бедной груди.

         Или эти седые туманы

         Снова будут печалить меня,

         Наносить сердцу скорбные раны

         И опять снова жечь без огня.

         Но сквозь сумрак в туманной дали

         Загорается, вижу, заря;

         Это смерть для печальной земли,

         Это смерть, но покой для меня.

    <1911–1912>

Пребывание в школе

         Душно мне в этих холодных стенах,

         Сырость и мрак без просвета.

         Плесенью пахнет в печальных углах —

         Вот она, доля поэта.

         Видно, навек осужден я влачить

         Эти судьбы приговоры,

         Горькие слезы безропотно лить,

         Ими томить свои взоры.

         Нет, уже лучше тогда поскорей

         Пусть я иду до могилы,

         Только там я могу, и лишь в ней,

         Залечить все разбитые силы.

         Только и там я могу отдохнуть,

         Позабыть эти тяжкие муки,

         Только лишь там не волнуется грудь

         И не слышны печальные звуки.