— Я берусь всё устроить, — убеждал его друг. — Пойдём, взгляни на коня.

— Как расстался со своей старой парой — той, что была у мистера Коулмана, — произнёс отец Алмаза, отправляясь за хозяином кебов, — до сих пор духу не хватает лошади в глаза заглянуть. Жалость-то какая — человеку расстаться со своей лошадкой.

— И не говори! — друг сочувственно кивнул.

Какова же была радость бывшего кучера, когда в стойле он обнаружил, что конь, которого продавал его друг, это никто иной, как старый Алмаз, только худой ужасно, кожа да кости на длинных тощих ногах, словно его изо всех сил пытались приспособить для двуколки!

— Он уж точно не для двуколки, — с негодованием заявил отец Алмаза.

— А я что говорю? Не красавец, верно, зато вынослив, — сказал хозяин.

— Не красавец?! Да он красивше любого коня, что когда-либо возили джентльменов, — не выдержал отец, а про себя подумал: «Зря я это сболтнул», — уж очень не хотелось ему признавать, что его старый Алмаз так здорово сдал.

— Что ж, — заметил его друг, — вот тебе здоровая, как дом, лошадь. А уж бегать она будет не хуже поезда, разве что чуток помедленнее, — поправился он.

Но у кучера в горле стоял ком, и к глазам подступили слёзы. Услышав знакомый голос, старый конь повернулся в его сторону, а когда бывший хозяин подошёл ближе и погладил его по спине, старый Алмаз тихо заржал от радости и уткнулся огромной мордой хозяину в грудь. Это всё и решило. Он сам не заметил, как обнял коня за шею и заплакал. Нынешний владелец никогда не привязывался к лошади настолько, чтобы так её обнимать, и он быстро сообразил, в чём тут дело. Но у него было доброе сердце, ибо никакой другой продавец не поступил бы так, как он: вместо того, чтобы накинуть цену — ведь теперь хозяин знал наверняка, что сделка состоится — он решил продать коня на целый фунт дешевле, подумав, что разлучать старинных друзей негоже.

Придя в себя, отец Алмаза поинтересовался, сколько его друг просит за коня.

— Так вы, кажись, давние друзья, — произнёс хозяин.

— Это мой старый Алмаз. Я его любил куда больше второй лошади, хоть и та славная. Но она ведь не у тебя?

— Нет, в моей конюшне ему в пару никто не сгодится.

— Жаль, — заметил кучер. — Но ты ведь и за этого немало запросишь, так?

— Да нет же. Говорю тебе, я его купил задёшево, и для моей работы он не подходит.

Дело закончилось тем, что отец вернул себе старого Алмаза, купив впридачу четырёхколёсный экипаж. Над конюшней было несколько свободных комнат, которые он тут же снял, потом написал жене, чтобы та возвращалась, и стал кебменом.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Извозчичий двор

 Лондон мама с Алмазом и младенцем приехали поздним вечером. Я слишком увлёкся Алмазом и забыл рассказать вам, что у него родился братик. Отец встречал их на собственном кебе, но родители решили пока ничего не говорить мальчику про лошадь: папа хотел сам увидеть, как обрадуется сын, узнав обо всём. Но тот сел в кеб, даже не взглянув на коня. Отец погрузил саквояж Алмаза и мамин небольшой чемодан, забрался на козлы, и они тронулись. Мальчик очень гордился тем, что возвращался домой в экипаже своего отца. Но когда они приехали на извозчичий двор, Алмаз поначалу приуныл, и если бы он не побывал в Стране Северного Ветра, боюсь, он бы даже расплакался. Но вместо этого Алмаз сказал себе, как чудесно, что вся старая мебель осталась с ними. А вместо того, чтобы горевать, как мама, из-за перемен, он стал придумывать, какие же достоинства у их нового дома, ведь у каждого места есть свои преимущества, и куда лучше думать о них, чем о всяких недостатках.