|
Конвей ринулся в битву, кипевшую слева. Варналал поднял красный флаг, давая понять, что остальные должны ехать дальше и прорываться к центру поселка. Вскоре красный вымпел сменился черно-белым. Воины, увидевшие его, спешивались и укрывались около стен. Эти цвета означали, что они теперь ожидают сигнала к контратаке и должны оставаться на местах, пока не понадобятся. Понадобились они всего через пару секунд. Конвей как раз был занят крупным воином в плохо пригнанных коссиарских доспехах, когда начали появляться первые воины Урагана из тех, кто двинулся к центру. За ними по пятам неслась вопящая разъяренная толпа. Люди были вооружены как и чем попало, от кос до лучших коссиарских мечей, и дрались, совершенно не заботясь о своих жизнях. Воины Варналала косили их, словно траву, но на место одного убитого, казалось, вставали двое. Ураган теснили численным превосходством. Конвей сделал шаг назад и едва обернулся, собираясь отступать с остальными, как его противник нанес быстрый удар. Сбоку внезапно очутился Карда и схватил руку с мечом у самого запястья. Воин закричал, звук словно продолжил хруст ломаемой кости. Конвей добил его ударом в горло и кинулся за остальными. Шаг за шагом они отступали, пока не уперлись во все еще тлеющие бревна. Карда и Микка словно сошли с ума. Черно-белый флажок опустился, его сменил красный. Кочевники поднялись из укрытий и атаковали с фланга смешавшиеся ряды защитников. В кожаные доспехи Конвея ударилась стрела и, пропахав зловещую борозду, отскочила. Ее древко гнусаво дребезжало, пока стрела не ударилась о каменную стену. Неожиданный удар в спину чуть не сбил Конвея с ног. Мгновенно развернувшись и приготовив меч к удару, он встретился с побелевшими дикими глазами Вихря. Надсадно ржа и молотя воздух копытами, конь буквально требовал, чтобы хозяин взял его с собой. Расхохотавшись в возбуждении, граничившем с сумасшествием, Конвей вскочил в седло. Человек, собаки, конь стали единым демоном разрушения. Глава 91 Осев в седле, прислушиваясь к тяжелому дыханию коня и глядя, как словно мехи поднимаются и опускаются бока Карды и Микки, Конвей внезапно заметил, насколько удлинились тени. Он подумал, как быстро пролетело время, и перевел взгляд на руку с мечом. Справа все его тело было забрызгано кровью. Пятна слева показывали, когда он брал меч в левую руку. Он ничего не помнил. Первые его мысли были омрачены виной. И всплыли дурные предчувствия, совершенно необъяснимые, ведь битва уже кончилась и они победили. Сейчас время праздновать. Конвей закрыл глаза, и на него надвинулись воспоминания. Сверкание отточенных клинков. Глухие удары по дереву. Звенящий гул доспехов, отразивших очередной удар. Копыта, топчущие чей-то шлем. Рычание собак, их клыки. Кто-то потянул его за штанину, и Мэтт открыл глаза. Кто бы это ни был, Конвей не обратил на него внимания. Он смотрел прямо перед собой. Там, на другой стороне чего-то, что раньше было рынком, полыхал дом. Волны жара омывали лицо Мэтта. Кто-то еще раз потянул его за штаны и заговорил. Улыбающееся лицо Человека-Огня было повернуто к Конвею. — Все рассказывают о том, как ты дрался. Пропустив его слова мимо ушей, Конвей произнес: — Ты говорил, что Каталлон не доверяет Урагану, что Жрец Луны и Лис слишком сильно влияют на Варналала. Человек-Огонь съежился от страха. — Пожалуйста, хозяин, не так громко. Ты замолвил за меня словечко перед Каталлоном, и с тех пор я служу тебе верой и правдой. Не подвергай меня опасности. Кто предал меня? — Это твой рот подвергает тебя опасности, а не я. Несмотря на искаженные черты, на лице Человека-Огня появилась хитринка. — Правда не может быть изменой, хозяин. Правители могут так говорить, но правда — это только правда, и ничего больше. Устало, с трудом сдержав стон, Конвей слез с лошади. Человек-Огонь подскочил к нему, чтобы помочь выбраться из доспехов. |
