— Ну-ну, — в голосе Тревильена зазвучала безжалостная нота.

— Мы уничтожили местных жителей. Это было сделано аккуратно, они даже не поняли, что происходит. Нам нужны были эти миры, а аборигенов не удалось заставить сотрудничать.

— И вы называете человека опасным?

— Я никогда не называл человека немилосердным, — покачал головой Эспереро. — Возможно, позднее вы поймете.

Усилием воли Тревильен собрал свои чувства в кулак. История человека тоже обагрена кровью. С уважением относиться к разумной жизни его научили огнем и мечом.

— Ничего, — кивнул он, — продолжайте.

— К настоящему времени мы колонизировали около пятидесяти планет. Это немного, но наши владения занимают значительный объем пространства, так как планеты находятся далеко друг от друга. Сами мы не можем строить машины — этим мы разрушили бы все, что стремимся сохранить. Мы следили за тем, как растет Звездный Союз. Я не стану вдаваться в детали, скажу только, что среди множества рас нетрудно было выдать себя за представителя еще одной союзной расы. Я сам провел много лет на ваших территориях, изучая вас со всех сторон. Мы видели, что вы постепенно расширяетесь, и знали, что рано или поздно вы узнаете о нашем существовании. Мы готовимся к этому дню. Мы пополняем наш флот, захватывая корабли, выходящие на орбиты наших планет. На Эрулане мы просто покупаем корабли.

— Человек с Эрулана сказал нам, что корабли за золото покупают люди. Он был твердо уверен, что это именно люди.

— Возможно. К нам присоединяются представители других рас. А среди них экипажи или потомки экипажей захваченных нами кораблей.

— И вы хотите, чтобы мы… — с ужасом прошептала Никки.

— Вас не станут принуждать, — мягко ответил Эспереро.

Они поднялись на вершину холма. Солнце садилось.

— Остановимся здесь.

Спутники Эспереро молча принялись за дело. Несколько исчезли в лесу, вскоре вернулись, неся с собой фрукты, ягоды, орехи и какие-то незнакомые плоды. Другие принесли большие мягкие листья и тыквы. Когда тыквы разломили, они оказались пустотелыми.

Тревильен с интересом взял одну из тыкв. Она великолепно подходила для посуды — глубокая канавка позволяла легко разломить ее на две половины, шип на донышке можно было воткнуть в землю, чтобы чаша не опрокинулась. Сбоку была даже ручка.

— Они растут так естественным путем?

Эспереро утвердительно кивнул.

— Да. Мы научили их расти так.

— А как насчет палатки?

— Она нам не понадобится. Мы живем в стволах деревьев, но можем спать и под открытым небом. А вы действительно предпочитаете жить в духоте, с запахом пота?

— Н-нет. Наверное, нет. Если не будет дождя…

— Дождь чистый. Потом вы поймете.

Небо потемнело, став бархатисто-синим. Алори сели в кружок. Один из них произнес несколько слов, остальные ответили хором. Как во всем, что они делали, в этом чувствовался какой-то ритуал. Даже передача еды из рук в руки была частью церемонии.

Тревильен сел рядом с Никки. Ему протянули, как чашку, половинку ореха, наполненную ореховым молоком. Он улыбнулся и чокнулся с Никки.

— Твое здоровье, дорогая.

— Можете есть без страха, — сказал Эспереро.