— Весь этот обман должен был пройти незамеченным, — заметил Понсарио. — Но вышло так, что я, едва ли не единственный, кто, услышав об этом деле, заинтересовался им. Этот корабль с таким же успехом мог бы доставить пряности из Иннислы, кокосовые орехи из Толомо или облицовочный строительный материал из Коралловых островов у восточного Оренстейна… — он, похоже, с удовольствием перечислял список груза торгового судна и с неохотой остановился, заметив нахмурившийся лоб Сидира… — или что-нибудь еще, поставляемое какой-нибудь другой Гильдии, а не моей, на вполне законных основаниях. Мои уважаемые конкуренты слишком озабочены своими делами в эти смутные времена, чтобы думать о чем-нибудь еще, например, о восстановлении порядка… Что ж, возможно, все это просто плод моей фантазии. Но поскольку я так или иначе поделился с вами своими подозрениями, качающимися северян, и поскольку это, возможно, является еще одним подтверждением того, что… — Он наконец умолк.

«Подлизываешься ко мне», — подумал Сидир, но в этой мысли не было презрения. Он презирал торговца за то, что он торговец, не более, чем собаку за то, что она собака.

— Возможно, — протянул он. — Теперь скажи мне, известно ли тебе, каких результатов я добился, когда ездил в Норы? Да никаких! Это стадо мерзавцев за столом палача! Мне не удалось закрыть даже Воровской рынок, он лишь поменял свое место. Где же в этом муравейнике можно отыскать твоего беглеца?

— Могу поделиться с вами хорошей догадкой, Главнокомандующий, — сказал Понсарио. — В кварталах… — Название утонуло в раскатах грома.

Глава 4

Щелкнула наружная задвижка, потом открылась дверь.

— Оставаться на месте, — приказал человек из Нор. Он и его товарищ, двое из тех, кто захватили Джоссерека на рассвете, были худощавыми, лица их покрывали шрамы и оспины; но двигались они как кошки. Кроме ножей, у первого был пистолет, который, скорее всего, был отобран у имперского офицера либо, что более вероятно, у его трупа. Огнестрельное оружие было слишком дорогим и редко давалось солдатам, но это не касалось преступников. По всей видимости, главарь доверял этому человеку. И очевидно, эта банда имела довольно высокий статус.

Медленно и осторожно Джоссерек повернулся от окна, сквозь решетку которого смотрел на заливаемые дождем сумерки. Окно не было застеклено, и через него в крохотную комнатушку, в которой он провел весь этот день, проникали холод, влажность и вонь с улицы. Огни ламп из коридора бросали тени на глиняный пол и оштукатуренные стены.

— Почему вы так нервничаете? — спросил он на беглом арваннетианском. — Если бы я даже захотел, то какие неприятности я мог бы доставить вам?

— Вот это мы и хотим узнать, — сказал главарь. — Пошли. Впереди меня.

Джоссерек подчинился. Его пугало то, что его надежды не оправдались, и, наверное, его уже начали искать. Но он не чувствовал страха. Захватившие его люди обращались с ним вполне сносно. Они, разумеется, обезоружили его и заперли в этой комнате. Но они объясняли это отсутствием Касиру, который должен был решить, что делать с ним. Впрочем, они принесли ему хлеб, сыр, воду, ведро, оставив его наедине с его мыслями. И как это часто случалось прежде, перед ним стали вставать картины прошлого. А такому парню, как он, было что вспомнить из своей жизни.

Коридор вывел их в какую-то комнату, совсем не соответствующую внешней убогой обстановке или грязным соседним домам.