Наконец Элизабет закончила шить, и Камчак отвязал её, чтобы она смогла подняться и нарядиться в обнову.

    К своему удовольствию, я отметил, что её меховое пальто свисает несколько ниже колен.

    Камчак критически осмотрел этот наряд и, вытащив из-за пояса кайву, обкромсал подол настолько, что теперь он был даже короче, чем то очаровательное желтое платье, в котором Элизабет попала в плен.

    – Но это была длина кожаных платьев тачакских женщин.. – осмелилась протестовать Элизабет.

    Я перевел – Но ты – рабыня, – ответил Камчак.

    Я перевел его замечание.

    Элизабет поникла головой.

    У неё были красивые, стройные ноги. Камчак, мужчина, получал удовольствие от созерцания их.

    Кроме того, что он был мужчиной, Камчак к тому же был её господином – он приобрел девицу, следовательно, мог удовлетворить свое желание. Должен заметить, что я вполне одобрял его действия. Я не был против того, чтобы наблюдать, как очаровательная мисс Кардуэл передвигается по фургону.

    Камчак заставил её пройтись несколько раз тудасюда по фургону, сделал замечание о её походке, а затем, к удивлению нас обоих – моему и мисс Кардуэл, он не сковал её, но разрешил прогуляться по лагерю без охраны, предупредив только, чтобы она вернулась до наступления темноты – то есть до того, как выпустят сторожевых слинов.

    Она робко кивнула, улыбнулась и легко соскочила с откинутого борта фургона.

    Я был рад, что ей предоставили так много свободы.

    – Она понравилась тебе? – спросил я Камчака.

    Он ухмыльнулся.

    – Она всего-навсего маленькая дикарка, – ответил он, затем посмотрел на меня: – Я хочу Африз из Тарии, – заявил Камчак.

    Интересно, что это за женщина? Для кочевника Камчак обходился со своей маленькой варваркой-рабыней, я бы сказал, весьма мягко. Это не означало, что Элизабет не работала или не получала колотушек, но в целом, учитывая обычную долю тачакской рабыни, по-моему, с ней обращались неплохо. Могу поведать про то, как однажды, вернувшись с поисков навоза с мешком, заполненным лишь наполовину, Элизабет заявила, что это все, что ей удалось отыскать за день.

    Камчак, особо не церемонясь, тут же запихнул её головой в тот самый мешок и завязал его. Освободил он её на следующее утро, и никогда более Элизабет Кардуэл не приносила полупустого мешка с кизяком в фургон Камчака.

    Итак, восседавший на каийле кассар приставил копье под подбородок стоявшей перед ним на коленях девушки. Внезапно он рассмеялся и убрал оружие.

    Я вздохнул с облегчением.

    Кассар тронул поводья и приблизился к Камчаку.

    – Сколько ты хочешь за свою очаровательную маленькую варварку? – спросил он.

    – Она не для продажи, – ответил Камчак.

    – Тогда, быть может, пари? – настаивал всадник.

    Его звали Альбрехт, и коль снова он был кассаром, то в любых соревнованиях он выступал против нас с Камчаком.

    Мое сердце бешено застучало.

    Глаза Камчака вспыхнули. Он был тачаком.

    – На что? – кратко поинтересовался он.

    – На результат состязания, – сказал Альбрехт и указал на двух принадлежавших ему девушек, кутающихся в меха слева от нас. – Твоя против этих двоих.