Нажав несколько клавиш, я нашел канал со старой музыкой, убрал изображение, лег и закрыл глаза.

Из динамиков гремели «Volunteers» группы «Jefferson airplane»:

Если в шатер просунул морду верблюд, вскоре за ней последует вся туша.

Метаинформ как раз и был верблюдом. А еще клеем, скрепляющим нашу культуру, и универсальным растворителем, расплавляющим все, к чему бы ни прикасался. Я знал, что теперь, когда он вошел на территорию проекта, Кувалда и его племя обречены.

Некоторое время спустя я встал, чтобы им об этом сказать.

Лимонно-желтая акварель западных облачков на фоне небесного свода, насыщенно синего и голубино-серого, испачканного красным, украшенного одиноким алмазом.

На закате сверхновая (глаз, кольцо или просто звезда) предвещала ночь. По всему городу, по всей стране, по всему земному полушарию люди сейчас звонят по телефону или связываются через метаинформ и говорят: «Пора собираться, братан». А братан: «Дай мне протокол, с чего это вдруг, мистер модератор», — и слышит в ответ: «Сверхновая, братан».

На месте демонтажа не осталось никого, кроме Холли. Натянув телефракторные рукавицы, она с расстояния в несколько метров управляла подсобным роботом.

— Эй, леди, пора заканчивать работу, — окликнул я.

— Ага. Сейчас. Хочу только убрать еще немного мусора.

Холли сжала правый кулак, и послушный робот, обхватив пневматической рукой несколько потолочных балок, поднял, как зубочистки. Она медленно повернулась, вскидывая руку, и робот развернулся на вертящейся подставке на гусеничном ходу, чтобы обломки оказались над кузовом грузовика.

— Кувалду видела? — спросил я.

Левой рукой в перчатке Холли указала на занятое сквоттерами здание. Робот тоже махнул свободной рукой — точь-в-точь неуклюжее дитя-переросток, подражающее маме.

— Майк… Что с ними будет?

Лгать ей не было смысла.

— Мама Касс сказала, им придется уйти. Их нет в планах.

Холли нахмурилась:

— Но это ведь те самые люди, для которых мы строим город, Майк. Должен же быть какой-то способ разместить их на время строительства.

— Надо думать, ты с ними сегодня пообщалась.

— Ну, делать было нечего…

— Брось, я тебе не выговариваю, просто по твоему отношению заметно. Послушай, я знаю, что жизнь у них довольно притягательная. В определенном — экологическом — смысле она даже логична. Но она — прямая противоположность всему, что мы тут делаем. Этот проект основан на полном обновлении. Погляди вокруг. — Я махнул рукой, указывая на населенную призраками, заваленную мусором стройплощадку. — Мы все снесли, убрали целиком всю безжалостную экосистему, от которой зависели эти люди. В городе уже нет ниши, где могла бы существовать их разновидность культуры. Им придется приспосабливаться.

— Это их убьет.

— Возможно. Если они не способны к гибкости. Но пока это не доказано.

Я двинулся к дому сквоттеров. Холли разжала пальцы, и бревна с грохотом упали в кузов.

— Один из твоих шлангов протекает, — крикнул я через плечо.

— Не морочь мне голову. Я только сегодня утром их проверяла.

— Спорим на пиво?

— Спорим.

Еще вчера вечером двери и окна назначенного под снос дома зияли пустыми глазницами. Сейчас все было наглухо закрыто. Окна затянули неровными листами пластика со свалки и покрыли для изоляции быстросхватывающимися полимерами. Дверь соорудили из бортов грузовика доставки, на них еще красовались перевернутые буквы названия компании: СТРУНЫ СЕРДЦА.

Я постучался, чувствуя себя усталым и печальным, глуповатым и немного испуганным.