|
– Хм!.. Одна бутылка на двух таких здоровых негров – и ноги уже не хотят идти. Как у лошадей. Странно, да?
– Мы ничего не поели, водка не перемешалась с едой и потому опьянила сильнее, – рассудительно сказал Каамо.
– Да, надо поесть. Сейчас ты говоришь верно. Надо пойти к сержанту. Пойдем, ты проводишь меня.
Солнце уже спешило на покой. Где то за горами притаились сумерки, готовые вот вот выпрыгнуть и разом прикрыть землю мглой.
Они выбрались из сада. Сеетане шатался. Каамо вовсе не собирался его провожать. Зачем это снова лезть в пасть врагу? «Доведу вон до того дома, а дальше пусть идет один», – решил Каамо и крепче ухватил приятеля.
Они подходили к большому, богатому дому, когда оттуда вышли три офицера. Чарльза Марстона Каамо узнал сразу. Все те же залихватские рыжие усы, тот же стек в руке, только мундир другой – армейского лейтенанта. Вот как ты вырос в чине, заклятый враг Каамо!..
– Сеетане, я ухожу. Тегушка потеряла меня.
– Нет, стой. – Сеетане облапил его своей ручищей. – Ты должен проводить меня.
Офицеры, болтая о чем то, приближались.
– Я не могу, мне надо торопиться.
– А я сказал, ты проводишь! Побежишь – буду стрелять. Ты помнишь, что сказал мне сержант? Пиф паф!
– Свинья ты, Сеетане.
– Что о?
– Ну ладно, я провожу тебя.
Однако было уже поздно: офицеры обратили внимание на ссорящихся негров. К ним, выпятив грудь, подходил лейтенант Марстон.
– Что вы расшумелись возле штаба, черномазые?.. Ого, солдат ее величества? Да ты в стельку пьян, каналья!
Ноги у Каамо начали дрожать, как сегодня днем. Сеетане подтянулся и опустил руки по швам.
– Я, господин лейтенант… ик… самую… ик… малость.
– Мерзавец! – Рука в белой перчатке наотмашь хлестнула по лицу Сеетане. Марстон круто повернулся к Каамо: – А ты кто таков? Спаиваешь наших солдат?
Шрам на лице Каамо посветлел. Но сумерки уже затушевали это. У Каамо задрожали теперь руки. Не от страха – от ярости. Но он не мог дать воли сердцу. Не имел права.
– Я просто встретил этого солдата, господин офицер, и хотел ему помочь.
– Он мне помог… ик… Буль буль…
Пощечина ожгла и Каамо.
Марстон, Марстон! Перед тобой совсем не тот мальчишка, которому когда то ты раскроил лицо стеком. Мальчишка вырос, он стал воином.
От страшного удара в переносицу лейтенант, глухо охнув, брякнулся оземь…
Улица, ограда, сад, опять ограда… Каамо бежал быстрее страуса, прыгал выше, чем лев. Сзади грохотали револьверные выстрелы. Не попадете, пули, нет! Каамо еще надо жить: Каамо должен убить Марстона…
2
Штаб Жубера располагался в палаточном лагере неподалеку от передовых позиций. Главнокомандующий вполне мог избрать место удобнее и безопаснее, но это противоречило бы бурским традициям и могло уронить его престиж. В леске, прикрывавшем лагерь, было оживленно. Сновали ординарцы и чернокожие слуги, у костров готовили пищу посланцы различных коммандо, слышались окрики часовых. Терон должен был поджидать группу разведчиков здесь: предстоял кригсраад – военный совет, и свежие сведения были более чем кстати.
Назвав пароль, разведчики въехали в лагерь. Коней оставили на попечение Мангваэло, а сами не спеша двинулись к штабным палаткам. Пересекая поляну, у края которой красовалось белое полотнище с алым крестом, Петр услышал русскую речь. Кто то в запальчивости явственно произнес по русски: «Дьявол их задери, это бесчестно!»
– Идите, братцы, я вас догоню, – сказал Петр Яну и Каамо, а сам торопливо направился к крайней санитарной палатке; именно оттуда раздавался голос. |
