Когда поток завтракающих пошел на убыль, в «Пико Мундо гриль» вошел чиф Уайатт Портер. Сел в пустую кабинку.

Как обычно, запил таблетку «Пепсида АС» стаканом молока с пониженным содержанием жира, прежде чем заказал гору жареной картошки и яичницу, о которых упоминал раньше. Его молочно-серое лицо цветом напоминало раствор карболовой кислоты.

Чиф кисло мне улыбнулся и кивнул. Я поприветствовал его, вскинув лопатку.

Хотя я готов поменять готовку на продажу покрышек, карьеру в органах правопорядка я даже не рассматривал. Неблагодарная это работа и самым отрицательным образом сказывается на желудке.

А кроме того, я боюсь оружия.

Половина кабинок и все стулья у стойки, кроме двух, опустели, когда в ресторане появился бодэч.

Эти ребята, похоже, не умели проходить сквозь стены, на манер мертвых, вроде Пенни Каллисто. Вместо этого они проникали в помещение через любую щель, трещину, замочную скважину.

Вот и этот бодэч просочился через миллиметровый зазор между стеклянной дверью и металлическим коробом. Вошел лентой дыма, бестелесной, как пар, но непрозрачной, чернильно-черной.

На всех четырех, но не припадая к земле, все время меняющий форму, с неопределенными чертами, однако предполагающими, что перед тобой некий гибрид человека и собаки, этот незваный гость молчаливо прошествовал в глубь ресторана, невидимый для всех, кроме меня.

Вроде бы поворачивал голову к каждому из наших клиентов, скользя по проходу между стульями у стойки и кабинками, несколько раз останавливался, словно некоторые люди вызывали у него больший интерес. Определить черты морды/лица не представлялось возможным, но силуэт указывал на наличие головы, лицевая часть которой все-таки больше походила на собачью морду.

Какое-то время спустя существо вернулось с задворок ресторана и остановилось с другой стороны стойки, безглазое, но определенно наблюдающее за моей работой.

Я же прикинулся, что не замечаю бодэча, сделал вид, что полностью сосредоточен на гриле и сковороде с длинной ручкой, хотя необходимости такой не было, поскольку утренний час пик миновал. Время от времени, поднимая голову, я смотрел не на бодэча, а на клиентов, на Элен, перемещающуюся по залу с ее фирменным шлеп-шлеп-шлеп, на другую нашу официантку, миленькую Берти Орбис, такую же кругленькую, как ее фамилия, на большие окна, за которыми жарилась улица, где палисандровые деревья отбрасывали слишком жидкие тени, чтобы под ними чувствовалась прохлада, а над асфальтом стояло марево обжигающего воздуха.

Как и в этом случае, бодэчи иной раз испытывают ко мне особый интерес. Почему — не знаю.

Едва ли они понимают, что я их вижу. Такого быть не может. Если бы они осознавали, что их присутствие для меня не тайна, боюсь, мне грозила бы серьезная опасность.

Учитывая, что материального в бодэчах не больше, чем в тенях, я не знаю, какой вред они могли бы мне причинить. И не тороплюсь это выяснить.

Данный представитель этих особей, похоже зачарованный ритуалами повара, специализация которого — блюда быстрого приготовления, отвлекся от лицезрения моей работы, лишь когда в ресторан вошел посетитель необычной наружности.

Лето пустыни прожаривает каждого жителя Пико Мундо, покрывает и лицо и руки коричневым загаром, однако этот человек оставался бледным, как тесто. А его череп облепляли коротенькие густые, неприятного оттенка желтые волосы, напоминающие дрожжевую плесень.

Он сел за стойку недалеко от моего прилавка. Поворачиваясь на стуле налево, потом направо, снова налево и опять направо, как непоседливый ребенок, он оглядел мои сковородки, смесители молочных коктейлей, раздаточные краны прохладительных напитков, на лице отражалось некоторое недоумение, с губ не сходила улыбка.

Потеряв ко мне всякий интерес, бодэч приблизился к вновь прибывшему и уже не отлипал от него.