— Страннические одежды, которые вы на мне видите, обязывают носящего их просить милостыню, обязывают они к тому и меня, но только я буду просить у вас особой, необычной милостыни, и вы без помощи сокровищ или же какого-либо другого щедрого подаяния меня обогатите. Я, сеньоры, человек незаурядный: одной половиной моей души владеет Марс, а другой — Меркурий и Аполлон. Несколько лет я упражнялся в военном искусстве, а еще несколько лет, уже в более зрелом возрасте, посвятил наукам. Я отличился на войне и приобрел некоторую известность в мире ученых. Я издал несколько книг, и они имели успех не только у людей несведущих — знатоки также одобрили их. Голь, как говорится, на выдумки хитра, вот и я тоже люблю фантазировать и что-нибудь придумывать, и пришла мне недавно в голову мысль новая и даже отчасти странная, а именно — я задумал чужими руками выдать в свет книгу, трудиться над ней, повторяю, будут другие, а весь барыш — мне. Книга будет называться Афоризмы странников ; представляет же она собой сборник почерпнутых из житейского опыта изречений, а собираю я их таким образом: если некто, с кем у меня происходит встреча в дороге или где-либо еще, покажется мне человеком неглупым и добродетельным, то я обращаюсь к нему с просьбой записать вот в эту тетрадь что-нибудь поучительное, что-нибудь этакое назидательное, и так мне посчастливилось собрать более трехсот афоризмов, и все они заслуживают внимания и достойны быть напечатанными, причем напечатаю я их не под своим именем, а под именами их авторов, ибо каждому вменяется в обязанность поставить под афоризмом свою подпись. Так вот какого рода милостыни я прошу и не променяю ее на все золото мира.

— Прочтите нам что-нибудь из вашей тетради для образца, — сказал Периандр, — а уж там мы постараемся что-нибудь для вас придумать.

— Нынче утром здесь были проездом странница и странник, — сообщил испанец. — Узнав же, что они испанцы, я обратился к ним с обычной своей просьбой, и тогда странница продиктовала мне по неграмотности следующее:

«Я предпочитаю быть дурною женщиной — и желать исправиться, нежели быть хорошей — и замышлять недоброе».

Она велела подписать за нее так: Странница из Талаверы. Странник также оказался неграмотным и продиктовал мне вот что:

«Нет более тяжкой обузы, нежели распутная жена».

Подписался я за него так: Ламанчец, Бартоломе. Вот в какую форму я просил бы вас облечь афоризмы. Я нимало не сомневаюсь, что такие люди, как вы, подарят мне наилучшие афоризмы, которые составят украшение и явятся гордостью моей книги.

— Все ясно; я первый хочу исполнить свой долг, — объявил Крорьяно и, взяв у странника перо и тетрадь, записал:

«Воин, павший в бою, доблестнее спасшегося бегством».

Под этим он поставил свою подпись: Крорьяно. Потом сделал запись Периандр:

«Счастлив тот воин, который знает, что, в то время как он сражается, на него взирает его государь».

И он подписался. После него сделал запись Антоньо:

«Слава воинская, вырезанная на меди стальным резцом, долговечнее всякой иной».

Подписался он: Варвар Антоньо. Таким образом, все мужчины оставили записи в тетради старика; тогда старик обратился с тою же просьбой к дамам, и первая вызвалась Руперта. Она написала:

«Только красота, сочетающаяся со скромностью, имеет право называться красотою.