Он молча склонился перед Суэмбахамоном, всем своим видом давая понять, что ждёт приказаний.
— Немедленно отплываем. Направление — Дельта! — отрывисто сказал помощник градоправителя. — Я отдохну в каюте.
Пока Суэмбахамон переодевался в каюте с помощью раба Кени, причальные канаты были отвязаны, и барка устремилась в путь. Беглец улёгся на ложе и попытался заснуть, но сон всё не шёл — слишком велико было возбуждение.
Суэмбахамону так никогда и небыло суждено узнать, что его бегство было напрасным. Следствие по поводу разграбления царских могил началось только через месяц, когда все разговоры о его гибели в водах Нила уже стихли. Никто из допрашиваемых не назвал его имени, потому что они его не знали, а те, кто знал, сумели уклониться от следствия. Он не знал, что его жена Реннеферт и дети были обласканы фараоном после такой неожиданной и нелепой гибели главы семьи.
Суэмбахамон так никогда и не узнал, что бежал он напрасно!
Глава II
ГРАБИТЕЛИ ЦАРСКИХ МОГИЛ
«Был приведён Амонпанефер, сын Инхернахта, его мать Мери, эфиопка. Он был каменотёсом дома Амона, находящимся под начальством, верховного жреца Амона. Он был допрошен при помощи битья батогами, его ноги и руки были скручены.
Он был допрошен. Он сказал: „Я пришёл к могилам Запада Города вместе с грабителями, которые были вместе со мной у могил Запада Города. Мы унесли серебро и золото, которое мы нашли в этих могилах, и жертвенные сосуды, которые мы нашли в них. И мы притащили наши медные ломы в своих руках, и мы открыли саркофаги медными ломами, которые были в наших руках. И мы вынесли гробы, в которых было золото, и мы разломали их, и мы предали их ночью огню внутри могилы. И мы собрали золото и серебро, которое мы обнаружили в них и мы похитили его и разделили его между собой“».
Лёжа у себя в каюте, Суэмбахамон мысленно перебирал все звенья злосчастной цепи событий, начавшихся так невинно и закончившихся его бегством.
Всё началось с того, что Павераа, правитель Западной части Фив, начальник охраны всех царских кладбищ, как — то показал ему массивный анх на изящной, но тоже массивной цепи. Обе вещи были из золота с невиданным дотоле Суэмбахамоном красивым розоватым оттенком. Он не был, как некоторые вельможи, особым любителем или знатоком старины, но невольно отметил и древность изделий, и особый, присущий и анху и цепи, энергичный и грубоватый стиль работы. Особенно же привлёк его необычный цвет металла.
Хотя Суэмбахамон и скрывал это, настоящей страстью и главным влечением в его жизни было золото. Блеск и особая приятная тяжесть этого драгоценного металла чаровали его, и он мог часами сидеть, перекладывая из ладони в ладонь массивный золотой слиток, любоваться им, по временам осторожно его поглаживая.
Когда он, заворожённый цветом золота, спросил Павераа, откуда у него такие вещи, начальник некрополя ответил неопределённо, что это чей — то подарок, кого — он не помнит. А в конце дружественной беседы, длившейся около двух часов, вдруг сказал:
— Мне показалось, что тебе понравился анх. Прими его от меня в подарок, я буду рад, если ты согласишься. Но прошу об одном: не надевай его при торжественных выходах!
«Здесь — то я и должен был заподозрить что — то неладное, — размышлял далее Суэмбахамон. — Если бы я отказался от такого щедрого и неожиданного подношения, всё пошло бы по — другому. Но, увы, я принял анх!»
Да! Старинный «знак жизни» сыграл роль приманки, и он, как глупая рыба, проглотил её и оказался на крючке. Теперь опытному рыболову оставалось только немного поводить добычу, перед тем как тащить из воды. А Павераа был опытным ловцом душ.
Когда через месяц по столице поползли слухи о том, что неизвестные грабители взломали гробницу царевны Тахордуэнист и расхитили вещи, Суэмбахамон испугался. |