Снег блестел под луной, звёзды безразлично смотрели с небес на несущийся возок и задумавшихся людей в нём. Где-то далеко залаяла собака, к ней присоединилась ещё одна. Дальний лай в ночной тишине отозвался в сердце Елены ноющей тоской. Что-то будет с ней?.. Стоило ли подчиняться судьбе? Но что она могла? Это в Литве девушку спросят, пойдёт ли замуж, а здесь, на Руси, никто интересоваться не станет, дочь должна выполнять волю отца, а если его нет, то матери или дядьёв. Дядя Михаил в темнице, а мать Анна Глинская решила, что Елена должна стать великой княгиней!

Молодая женщина скосила глаза на своего спутника: а он женился бы, будь она просто княжной Глинской, а не княгиней Еленой? И вдруг поняла, что не очень в этом уверена.

Сам Иван Фёдорович думал немного о другом.

Телепнёв вспомнил свои сомнения о рождённом Соломонией в монастыре сыне князя Василия. Рад был бы не верить, да вот после того, как несколькими словами перекинулся с монахиней, что им помогала, поверил. Рожала бывшая княгиня, был такой ребёнок. А куда делся — о том никто не знал. Вроде похоронили младенца, могилка есть, только есть ли в той могилке ребёнок или она пуста — кто же сказать может? Если жив этот мальчик, то покоя Елене не будет никогда. А если Соломония попросту обманывает и сына не было, то... князь и впрямь бесплоден?! Но тогда Елену ждёт судьба Соломонии, и много скорее, чем первую жену Василия. Этого Ивану Фёдоровичу совсем не хотелось. Красавец вздохнул — куда ни кинь, всюду клин. Княгиня расценила вздох по-своему, словно очнулась, схватила возлюбленного за руку, горячо зашептала:

   — Не верю я ей, не верю! И что сына родила, тоже не верю!

   — Верь не верь, а сомневающиеся всегда найдутся. Тебе своего скорее родить надо.

На глазах Елены выступили слёзы отчаяния:

   — Как?! Господь благословения не даёт! Уж как молю! — Она уставилась на мелькавшие по сторонам дороги кусты и деревья, кусая тонкие губы, возок ехал быстро, торопились, чтобы долгого отсутствия никто не заметил, потом снова повернулась к своему советчику: — Скажи, что делать? Не то и мне так вот в келье сидеть, годы-то идут! Как она смогла родить? Волшебством каким всё же? Не зря же судили за колдовство.

Отчаяние княгини тронуло Телепнёва, но сейчас он не стал утешать, не до того, напротив, схватил за руку, сильно сжал, зашептал на ухо так, чтобы возница даже случайно не услышал:

   — Коли царь бесплоден, то от кого другого роди!

Елена шарахнулась от Телепнёва к самой стенке каптана, замахала руками, закричала, но шёпотом:

   — Что ты?! Что говоришь?! Как я могу?!

Он снова приблизил губы к её уху:

   — Не кричи, сначала обдумай, что сказал. Так, чтоб никто не догадался, чтоб знала только ты. Даже на исповеди молчи!

   — Грех это.

   — Другое невозможно, коли не родишь, так и сама в монастырь уйдёшь... — Он хотел было добавить, что и других за собой потянет, но не стал. Сейчас Елену меньше всего интересовали другие.

Они уже подъехали к воротам Владимира, там каптан ждал оставленный человек, споро открыл половину дальних въездных ворот, пропустил и сразу закрыл обратно. Всё это время Елена сидела, спрятавшись вглубь возка и закрывшись платом до самого носа, хотя что можно было увидеть сквозь плотно задёрнутые занавески? Телепнёв тоже надвинул шапку на глаза и постарался не высовываться. Ох, не доведёт до добра дружба с княгиней!

Вдруг Елена зашептала:

   — А ну как дитё на того другого похожим будет? Тогда и монастырь раем покажется.

Из этих слов Телепнёв понял, что мысль княгине в голову всё же засела.