Как выяснилось чуть позже, девушка сердилась понапрасну. Мисс Агнесс и не думала ничего мыть. Нет, обелить свое имя в глазах дяди она собиралась иначе.

«Во время весенней уборки ни одна честолюбивая домохозяйка не оставит без внимания камин, – утверждала полезная книга. – Хотя очаг, в котором еще несколько месяцев не будет теплиться огонь, производит удручающее впечатление, даже его можно превратить в оазис, в настоящую зеленую рощицу, куда слетятся танцевать маленькие феи». Описание звучало заманчиво, да и сам прожект казался несложным. Понадобится кисея, десяток цветочных горшков и зеркало. Большое зеркало.

Агнесс закусила губу и приступила к работе…

Из замочной скважины открывался ограниченный вид на гостиную, и прислуга пасторского домика, включая величавую экономку, целый час изнывала у двери, дожидаясь заветного «Входите!».

Мисс Тревельян стояла в центре комнаты, сияя усталой, но безмерно довольной улыбкой Микеланджело, который только что закончил потолок Сикстинской капеллы. А за ее спиной…

– Ой, божечки! – выдохнула Дженни, и сестра машинально дернула ее за косу – нечего поминать имя Божье всуе.

Впрочем, Сьюзен тоже была потрясена увиденным. Что уж говорить о Диггори, который так и застыл с открытым ртом.

Только миссис Крэгмор сохраняла невозмутимость.

– А зеркало зачем? – полюбопытствовала она, разглядывая творение барышниных рук.

Действительно, к задней стенке камина было прислонено зеркало, которое переместилось сюда из комнаты мисс Агнесс. Перед зеркалом высился сугроб из разорванной на волокна кисеи (для общего блага гостья пожертвовала занавеской), весь усыпанный розоватыми лепестками шиповника. Почетный караул вокруг камина несли горшки с геранью.

– Для к-красоты, – выдавила Агнесс, чувствуя, что допустила где-то промашку. – Так в книге написано.

– Раз в книге, может, оно и правда так надо. – Экономка зыркнула на подчиненных. – Только, поди, в Лондоне аль в Йорке. У нас-то тут все попроще будет. Так что давайте-ка, мисс, мы к приходу хозяина все уберем…

– В том нет нужды, миссис Крэгмор.

От дядюшкиной способности подкрадываться беззвучно Агнесс стало не по себе, а его вежливый поклон заставил ее содрогнуться. Наверное, с такой мрачной вежливостью вельможи кланялись Марии Стюарт, когда вели ее на эшафот.

– Я восхищен трудолюбием моей племянницы! – радовался мистер Линден. – Главное, направить сей неукротимый поток в нужное русло. Ну что, попробуем?

…Простыня казалась заснеженной равниной, и не было ей ни конца, ни края, и сколько ее ни подрубай, кажется, что она все расширяется, пока не заполнит собой всю спальню. Последние стежки Агнесс сделала почти наугад. За окном смеркалось, дядюшка же строго-настрого запретил зажигать свечи, дабы воспитать в ней бережливость.

Неужели так будет каждый день? Штопать, а не вышивать, выводить пятна с ткани вместо того, чтобы стоять за мольбертом… Как невыносимо скучно! Вот бы объяснить это мистеру Линдену, но… под его насмешливым взглядом она чувствовала себя такой маленькой и глупой девчонкой, что впору большой палец пососать. От мраморной статуи в парке дождешься больше сочувствия.

Значит, он прав? И мир таков, каким он его представляет? Но зачем же тогда…

В глазах защипало, словно бы вокруг и вправду мела метель, Агнесс откинулась на спинку кресла, и всю ночь перед ней мелькали лица новых знакомцев.

…Вот мистер Линден читает письмо и усмехается всякий раз, когда ее хвалят. Давешний мальчишка сжимает кулаки, стараясь как следует рассвирепеть, чтобы скрыть растерянность.