Юрий спохватился.

— Эй, эй, постойте! — закричал он. — Погодите, вы куда?

Девушка остановилась, держась рукой за перила, обернулась и пожала плечами.

— Домой…

— Постойте, — сказал Юрий. — Так не пойдет. Нельзя же так, в самом деле! Сваливаетесь как снег на голову, возвращаете машину, с которой я уже распрощался, и сразу же уходите! Я ведь вас даже не поблагодарил! Давайте-ка, заходите! Кулинар из меня никакой, но кофе варить я умею. Хотите кофе?

— Не хочу, — сказала девушка и снова повернулась к нему спиной, чтобы уйти.

Только сейчас Юрий заметил, что волосы у нее уже не темные, как вчера, а светло-русые и далеко не такие пышные, как накануне, из чего следовало, что она пришла без парика. Помимо этого, он понял еще кое-что. Юрий не без оснований считал себя очень скверным психологом и, как правило, слабо разбирался в чувствах окружающих, но сейчас ему вдруг стало совершенно ясно, что гостья неумело лжет: кофе она хотела и уходить ей не хотелось до смерти. Ясно было и то, что уйдет она непременно — просто потому, что не видит уважительных причин к тому, чтобы остаться. Юрий не знал, откуда у него вдруг появилась такая уверенность, но готов был спорить на что угодно, что на этот раз ошибки нет.

— Тогда чаю, — сказал он ей в спину. — Или просто сигарету. Неужели так трудно уважить инвалида?

Она снова обернулась, губы дрогнули в робкой улыбке.

— Вам здорово досталось, да?

— Сам виноват, — сказал Юрий. — Вечно у меня так: хочу как лучше, а получается как всегда. Такой вот я неуклюжий… Кстати, как ваш приятель?

— Не знаю, — сухо ответила она.

— Ну-ну, — сказал Юрий, — не надо принимать это так близко к сердцу… Может быть, вы все-таки зайдете? Здесь очень хлипкие двери, через них слышно буквально каждое слово, а соседи и так уже думают обо мне черт знает что…

— Их нетрудно понять, — усмехнулась она, входя мимо посторонившегося Юрия в тесную прихожую.

Филатов помог ей снять плащ и проводил в комнату, втайне радуясь тому, что накануне успел прибраться. Она остановилась посредине, прямо под старенькой люстрой, в которой не хватало половины пластиковых, сделанных под хрусталь подвесок, и стала с любопытством озираться по сторонам.

— Холостяцкая берлога, — с неловкостью объяснил Юрий. — Прошу прощения за интерьер, но я живу один, и меня тут все устраивает.

Девушка покивала, глядя на фотографию, где старший лейтенант Филатов в окружении своего взвода позировал, сидя на броне размалеванной камуфляжными полосами БМД.

— А это правда, что вы уже полгода не пользуетесь своим мобильником? — спросила она.

— Дался вам этот мобильник… Мне просто некому звонить, понимаете? Некому и незачем…

Некоторое время она разглядывала его, закусив нижнюю губу, как некую диковинку.

— Может, все-таки кофе? — предложил Юрий, скрывая смущение, в которое поверг его этот осмотр.

— Кофе… Да нет, пожалуй. Давайте я лучше обработаю вам лицо. Не бойтесь, я умею это делать, у меня диплом медицинской сестры.

— Не стоит, — отмахнулся Юрий. — Заживет как на собаке, это уже проверено… Значит, кофе вы не хотите. Тогда, может быть, водки? У меня есть немного. За знакомство, а? Кстати, как вас зовут?

— Ника. Вообще-то, по паспорту я Вероника, но друзья зовут меня Никой, потому что… В общем, мне так больше нравится

— Мне тоже, — признался Юрий. — Хотите водки, Ника?

— Вы еще и алкоголик, — забавно сморщив носик, констатировала она.