Как гласит легенда, Бернес, увидев Бодрову, влюбился в нее с первого взгляда и дал себе слово обязательно добиться взаимности. И, как ни странно, ему это удалось, причем достаточно быстро.

Как потом выяснилось, Наташа Бернес и Жан Бодров сели за одну парту. Именно это обстоятельство очень скоро сблизило Марка и Лилию. 29 сентября в школе должно было состояться первое родительское со-брание. Бернес в те дни находился с гастролями в Ереване, однако ради этого события срочно прилетел в Москву. Учительница еще не знала родителей своих первоклашек, поэтому попросила их сесть на места детей. Так Бернес и Бодрова оказались за одной партой… Потом они стали встречаться чаще: ходили в кино, гуляли по Москве. Во время этих свиданий Бернес постоянно внушал Лилии, что ей нужно уйти от мужа. Женщина колебалась. Но в ноябре ситуация разрешилась сама собой. Бодровой в те дни случилось лежать в больнице, где ее навещал не только муж, но и Бернес. Когда же она выписалась, муж, которому уже доложили о визитах Марка, первым делом спросил ее о Бернесе. Жена не стала скрывать правду. Тогда ее супруг отправился выяснять отношения непосредственно к Бернесу – в его двухкомнатную квартиру на Сухаревской (напротив кинотеатра «Форум»). Однако скандала не вышло. Мужчины спокойно поговорили и вместе отправились за Лилией… Правда, ехали в разных машинах, но, когда останавливались на светофорах, продолжали беседовать.

Вспоминает Лилия Бернес: «Муж спрашивает Марка: «Это ты ей розы дарил?» – «Да», – отвечает Марк. На следующем светофоре опять вопрос: «А вы спали?» Марк долго думал, что ответить. Сказать «нет» (правду) не смог – боялся потерять меня. И тогда он ответил: «Да». Потом они приехали, Марк взял меня за руку, посадил в свою машину и увез к себе…

Я видела в Марке человека, который сможет помочь мне. Не в материальном смысле – у меня все было. А в том, что он больше меня знает цену человеческим отношениям. Мне нужно было понимание, нужна была семья. И я верила, что мы поймем друг друга.

До встречи с Марком я работала и одновременно занималась на курсах французского языка. Марк сказал: «Теперь будешь ездить со мной». И тут же оформил меня в Бюро кинопропаганды, чтобы я всегда была рядом. С тех пор мы не расставались ни на минуту, я вела все его концерты. И когда его отправили на гастроли в Польшу без меня, он заболел и слег.

Или другой случай. Его приглашают в Кремль, а пригласительный присылают на одного. Кто бы, кроме Марка, позволил себе позвонить туда и сказать: «Извините, но я женат. Один я не приду».

К детям он относился трогательно, но строго. Как-то мы вернулись с гастролей чуть раньше запланированного, и я увидела дома на столе пачку сигарет. Дочь призналась, что это ее. Тогда Марк сурово сказал: «Если уж вы курите, то курите дома, а не в подворотне!» Удивительно, но после этого дети бросили курить…»

Все, кто соприкасался с Бернесом по долгу службы, знали, что у него тяжелый характер. Например, он никогда не выходил на сцену, предварительно с кем-нибудь не поссорившись: таким образом он «настраивал» себя на выступление.

В среде артистов Бернес считался нелюдимым, некомпанейским человеком. В отличие от большинства своих коллег он не курил и не пил.