Локита была не слишком заинтригована. Гораздо интереснее было оставаться на яхте, но отец взял ее на берег и привез на виллу, утопающую в роскошном саду. Там поджидала их женщина.

Много лет спустя Локита поняла, что причина, по которой встреча произошла в саду, заключалась в том, что там их никто не мог подслушать.

В ту минуту она, однако, была смущена тем, что, завидев ее, женщина разрыдалась. Затем, прижавшись к ее коленям, она покрывала ее с головы до пят бесчисленными поцелуями.

— Солнце мое! Моя хорошая! Маленькая моя, любимая Локита! — шептала она сквозь рыдания.

И только семь лет спустя Локита узнала, что та рыдавшая женщина на самом деле была ее матерью.

Однажды в приобретенный для дочери небольшой домик около Булонского леса заехал отец, и, лишь завидев его, Локита уже знала, что стряслось нечто ужасное.

— Что случилось, папа? — спросила она.

— Я только что получил очень печальное известие, — вымолвил отец.

Эти слова были сказаны с такой мукой, такой тоской в голосе, что Локита инстинктивно прижалась к нему.

Всякий раз, когда он навещал ее, в нем было столько радости и света, что он, казалось, излучал их вокруг себя, и она, подхваченная этой радостной волной, смеялась и веселилась вместе с ним.

Но сейчас все было иначе.

— Что случилось, папа?

— Твоя мать… умерла, — с трудом проговорил отец.

— Умерла? — удивилась Локита. — Но ведь это произошло давно.

— Все эти годы она была жива, — ответил отец. — Но ей нельзя было тебя видеть… Мы считали, что для тебя лучше, если ты станешь думать, будто она умерла.

— Но почему же ей нельзя было меня видеть?

— Не спрашивай меня. Но ты должна верить мне, Локита. Верить, как и прежде.

— Конечно же, я верю тебе, папа, но все это так странно… Почему я ничего не знала о моей маме? И почему не могу жить с тобой? Ведь все дети живут со своими родителями.

— Когда-то я, наверное, смогу тебе обо всем рассказать. Но в данный момент это невозможно. Поверь мне, милая моя доченька, невозможно!

— Как выглядела моя мать?

— Помнишь, мы видели ее, когда были в Одессе?

— Разве это была мама? Она такая красивая!

— Самое красивое существо на свете! — промолвил отец.

Голос его задрожал, и тогда Локита поняла, как глубоко он страдает.

Было бессмысленно задавать ему вопросы, на которые он все равно бы не смог ответить, и тогда, еще теснее прижавшись к нему, она поцеловала его.

Потом, зная, что это доставит ему радость, она танцевала.

По настоянию отца, считавшего, что в талантах и изяществе манер она не должна уступать девочкам своего возраста, была нанята давать ей уроки бальных танцев мадам Альбертини, и она-то впервые обнаружила у Локиты склонности к пантомиме.

Мадам Альбертини когда-то танцевала в балете, но в самом начале своей карьеры поскользнулась на сцене, сломала ногу и с тех пор уже не могла мечтать о танце.

Но, будучи тонким знатоком балета, она набрала нескольких учениц из французских аристократических семейств и через некоторое время пришла к выводу, что привить им изящество движений можно, только научив их выражать свои чувства через жест.

Многие дебютантки, до того державшиеся на сцене неловко и неуклюже, под руководством мадам обрели неуловимую грацию во всех движениях. Молва о ней обошла весь Париж.

В Локите же она обнаружила столь благодатную почву для осуществления своих замыслов, что после каждого занятия рассыпалась в восторженных похвалах.