|
Лулу была младше, но обычно они играли вместе. Это было время, когда Аннабел любила Лулу, как свою родную сестру. Днем они резвились в пруду на заднем дворе, а теплыми вечерами ловили светлячков. Хотя кожа у обеих была белая, Лулу загорала до черноты, а Аннабел часто обгорала до пузырей. Они любили играть в прятки и находили множество укромных местечек на территории поместья, где можно было надежно спрятаться. Всегда счастливые. Всегда в безопасности. Или Аннабел так только казалось?
Почему Лулу не рассказала, что с ней происходит? Если бы она обратилась к дяде Луису, тете Мета Энн или к родителям Аннабел! Или пришла бы к Аннабел и поделилась с ней. Но она хранила свою ужасную тайну, жила с ней, терпела это и позволила превратить себя из чудного, невинного ребенка в лишенное моральных принципов неистовое существо. Если бы только у Лулу все сложилось иначе. Если бы только… Слишком поздно для «если бы только». Для Лулу не наступит завтра. Во всяком случае, не здесь, не в этом мире. Держась за кованые перила, Аннабел вдыхала свежий весенний воздух и радовалась тому, что живет, как может радоваться жизни только тот, кто недавно потерял любимого человека. Смерть члена семьи напомнила ей о бренности и скоротечности жизни. Из состояния задумчивости ее вывел телефонный звонок. Аннабел поняла, что это ее сотовый телефон. Неужели опять Куинн? Оставив двери на балкон распахнутыми, она бросилась в спальню, к прикроватной тумбочке, где лежал ее мобильник. Схватила телефон, раскрыла его и затаила дыхание. – Алло. – Аннабел? Это был Куинн. – Как у тебя настроение с утра? – спросил он. – Хочется плакать. Нервничаю. Трушу перед чтением панегирика Лулу. – Все будет в порядке. Ты скажешь очень правильные слова. – Думаешь? – Ты скажешь, каким чудесным человеком была Лулу, как ты ее любила, как близки вы с ней были в детстве. – Куинн замолчал, ожидая ответа Аннабел, но она тоже молчала, и он продолжил: – Лулу стремилась получить от жизни как можно больше впечатлений. Она хотела испробовать все, она любила рисковать. – Ты же знаешь, что это лишь одна из ее сторон. – Нет, к сожалению, не знаю. Мы не были настолько близки. Редко говорили о нашей личной жизни, детстве, семьях. – Странно слышать, что вы не были настолько близки, когда вы были любовниками. Большей близости я себе и не представляю. После длинной паузы Куинн сказал: – Мы с Лулу занимались сексом. Это не любовь. Мы не любили друг друга. А секс не всегда сближает. «А ты любил когда-нибудь?» – хотелось спросить Аннабел, но она не спросила. – Я понимаю. – Правда? – Да. – Если бы мы с тобой занимались сексом, близость была бы, – сказал он приглушенным низким голосом. Чарующим голосом. По телу Аннабел прокатилась волна чувственного жара. – Пожалуйста, не надо… – Мне извиниться за то, что я хочу тебя? – Нет. Но я не могу… мы не можем. Ты сам сказал, что хочешь меня так, как хотел бесчисленное множество других женщин. – Я солгал. Ни одну женщину я не хотел так, как хочу тебя. Глухие удары бешено колотившегося сердца отдавались у Аннабел в ушах. Мышцы ее живота напряглись. – Ты сказал, что не станешь разбивать мне сердце. «Отрицай и это, – мысленно молила его она. – Скажи, что никогда не причинишь мне боль, никогда не разобьешь мое сердце. Поклянись, что я могу доверять тебе». Он молчал. – Куинн! – После похорон, когда ты сделаешь все, что нужно, возвращайся в Мемфис. |
