— Я должен быть в офисе к…
— Ты это ищешь? — спросила она.
Он повернулся и увидел, что она размахивает листом бумаги.
— Да, спасибо.
Но не успел он протянуть руку, как она ловко спрятала документ за спину.
— О, ради бога, тетя Ада…
— Перестань богохульствовать. Если собираешься избираться на пост председателя суда, то не должен выражаться как портовый грузчик.
— Меня никуда не изберут, — сказал он, подняв брови и протягивая руку за бумагой, — если я не помогу тем, кому обещал.
— Хм… Что для них десять минут ожидания? — Она сверкнула на него глазами. — Я не шучу. Не заставляй меня бросать этот листок в огонь.
— Ты не осмелишься. — Он постарался придать себе сердитый вид.
— А ты попробуй, — пожала она плечами. — Твои яростные взгляды могут напугать кого угодно, но на меня они не действуют. Ни тогда, когда тебе было десять лет, ни сейчас.
— Что ж, придется применить физическую силу. — Он шагнул к ней, изо всех сил стараясь не расхохотаться. — Я тяжелее тебя на добрых пять стоунов. Ты и шагу не успеешь сделать к камину, как я отниму у тебя бумагу.
— А я могу треснуть тебя по голове сковородкой.
Он представил, как его добродушнейшая тетка бьет его по голове, и рассмеялся.
— Ладно, ладно, сдаюсь! Но только очень быстро.
Она направилась в кухню. Джексон шел за ней, покачивая головой. Он уже так долго не жил в этом доме, что забыл, как упорно его тетка умеет добиваться цели.
— Уж и не знаю, что с тобой делать. — Тетя уселась напротив. Она положила в тарелку рагу, поставила перед племянником. — Все наспех, все наспех… вечно у тебя нет времени поесть как следует. Но коль уж ты живешь здесь, с этим будет покончено. Не хочу видеть, как твоя работа сводит тебя в могилу, как Уилла… — Она не могла сдержать слез, и сердце у Джексона сжалось.
— Прости, тетя, — сказал он, — я не хотел расстраивать тебя.
— Не обращай внимания, — прошептала она, утирая слезы. — Просто… я очень скучаю по нему. И тоска накатывает на меня в самый неподходящий момент.
— Понимаю, — тихо сказал он. — Я и сам скучаю по нему.
Дядя Уильям был мировым судьей и многому научил Джексона. Бог знает, что случилось бы с ним и его матерью, останься они в Ливерпуле, без куска хлеба. Тот день, когда мать решилась написать письмо дяде Уильяму и тот приехал за ними, вырвав их из тисков нищеты, стал днем, когда Джексон впервые свободно вздохнул.
— Ешь быстрее. — Тетя сунула ему в руку вилку. — Не хочу, чтобы ты опаздывал.
Он фыркнул и принялся за еду. Только сейчас до него дошло, насколько он голоден.
Не скрывая любопытства, тетя спросила:
— Как прошла встреча с Шарпами?
— Нормально, — ответил он, не прекращая жевать. — Меня пригласили на их домашнюю вечеринку.
— Это чудесно, — просияла она. — Я знала, что знакомство с ними сослужит тебе добрую службу. Там будет только избранное общество? Ты сможешь встретиться с важными персонами?
— Ну, скажем, с герцогом и графом. — Джексон запил рагу глотком эля. — У меня есть приличный вечерний костюм?
— Господи! Нет!
— Этого я и боялся, — вздохнул он. — И у портного заказывать поздно: вечеринка уже на той неделе.
— На той неделе! — Тетя поджала губы. |