И вот, наконец, речь зашла о предстоящей операции.

— Пообещай мне, Элизабет… — торжественно начал Ричард, заглядывая ей в глаза.

— Что?

— Пообещай мне, что мы всегда будем друзьями, что бы ни случилось! Поверь, для Эндрю это не менее важно, чем для меня… — торопливо добавил он, изо всех сил стараясь быть тактичным и предупредительным.

— Даю слово! — растроганно улыбнулась она. — Тем более это одно из тех обещаний, которые совсем нетрудно и очень приятно выполнять…

— Даже если кто-то из нас снова вступит в брак? — зачем-то уточнил Ричард и, получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: — И еще одно. Если во время операции со мной… что-нибудь случится, пожалуйста, скажи Эндрю, что его отец всегда был сильным и мужественным парнем…

Элизабет украдкой смахнула слезу.

— Уверяю тебя, операция пройдет успешно! Опытный нейрохирург обязательно вытащит эту гадость у тебя из головы! Кроме того, наш сын всегда считал и до сих пор считает тебя самым смелым и отчаянным отцом на свете, так что мне не нужно ничего ему объяснять.

— Спасибо, — довольно улыбнулся Ричард.

— А сейчас извини, я пойду спать. И ты ложись. Рано утром мы вдвоем возвращаемся в Канзас-сити.

— А как же Эндрю?

— Думаю, ему лучше остаться здесь…

— Конечно. Ты абсолютно права.

— Спокойной ночи.

— И тебе приятных снов.

Поднявшись к себе, Элизабет заглянула в смежную спальню, чтобы убедиться, что Эндрю уже заснул. Каково же было ее удивление, когда она застала его сидящим на кровати с журналом в руках.

— Ты почему до сих пор не спишь?

— Жду тебя, чтобы пожелать спокойной ночи… — честно признался он, залезая под одеяло. — Нельзя забывать семейные традиции, правда, мам?

Присев на край кровати, она ласково пригладила его непослушные волосы и кивнула:

— Разумеется, милый… Ты как? В порядке?

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Как ты относишься к тому, чтобы провести здесь еще пару дней?

— Положительно. Роуз научит меня готовить всякие вкусности, и я буду баловать папу после операции. Так он быстрее поправится.

— Отличная идея! — Элизабет поцеловала сына в щеку и улыбнулась. — Спокойной ночи, дорогой…

— А ты позвонишь мне, когда папу прооперируют?

— Обязательно. Даю слово.

Его теплые карие глаза смотрели на нее очень внимательно, чуть-чуть испуганно, когда он вдруг попросил:

— Пообещай мне, что с ним будет все в порядке, мам…

— Не могу. От меня, увы, ничего не зависит, но я уверена, что операция пройдет благополучно.

— Тогда я буду молиться за него.

— И я, и дядя Талбот, и Роуз — все мы будем просить Бога дать ему сил, сынок. Засыпай…

Погасив свет и закрыв за собой дверь, Элизабет поняла, что вот-вот расплачется. Подступившие слезы обжигали глаза, стремясь любой ценой вырваться наружу…

С тех пор как Талбот ускакал прочь, оставив ее на холме совсем одну, противоречивые эмоции захлестывали ее с головой. Солнечный субботний день на свежем воздухе в компании милых людей и удивительных животных, трогательные признания бывшего мужа, волшебные сладостные мгновения наедине с самым потрясающим мужчиной на свете, тихие доверительные разговоры по душам — удивительно, сколько важных событий произошло всего лишь за сутки! И каждый раз Элизабет буквально силой заставляла себя сдерживаться, подстраиваться под те или иные обстоятельства.