А кожу-то сжечь непросто. Она жутко дымится и воняет. Заблоцкий велел сапожнику Шмерлу спустить штаны и высек его до крови. А в другой раз он в клочки разорвал дорогую шубу, только потому, что меховщик слишком низко пришил петельку. Дошло до того, что портные и сапожники отказывались выполнять его заказы. При этом Заблоцкий сам был довольно рассеянным и тоже нередко ошибался. Как-то раз ему нужно было поехать в Желехув, а он сказал извозчику, чтобы тот вез его в Вегрув. Проехав много верст, он вдруг сообразил, что дорога незнакомая. Извозчик рассказывал потом, что помещик так разозлился, что сам себя стукнул кулаком по носу.
А как он изводил жену, это же ужас! Крепостное право давно отменили, а он продолжал пороть своих крестьян. «В моем имении я — закон!» — орал он. Мужики боялись его как огня. Он даже собак запугал. У него была свора гончих, размером с волков, и у каждой — свое имя. Если он звал одну собаку, а прибегала другая, провинившуюся запирали в темный сарай на трое суток.
Помещик без конца судился; все свое состояние спустил на эти тяжбы. Причем случая не было, чтобы дело решили в его пользу. Но он не унимался: подавал жалобы в Люблин и Варшаву и снова проигрывал. Однажды к нему приехал его адвокат. Они сидели в гостиной, и адвокат спросил: «Ваше сиятельство, вы не возражаете, если я выкурю сигару?»
Помещик позволил.
Адвокат достал сигарету, которые были тогда еще в новинку. Помещик схватил трость — была у него такая гнутая трость с серебряным набалдашником — и начал охаживать несчастного адвоката. «Что я такого сделал?!» — завизжал тот.
«Я разрешил тебе выкурить сигару, а не сигарету, — заявил помещик. — Я не потерплю этих новомодных штучек в своем доме. Нам французы не указ!» Вот таков был этот Заблоцкий.
Он и свою родную дочь, Софию, которую любил без памяти, тоже мучил. Если она по забывчивости вплетала в волосы зеленую ленту, а не синюю, как он велел, он давал ей оплеуху прямо при гостях.
Из-за его репутации София не могла выйти замуж. Кому же охота иметь такого тестя?
Не мне вам рассказывать, что женская мода постоянно меняется. У дворян было заведено отдавать платье, надетое пару раз, какой-нибудь бедной родственнице. Но дочери Заблоцкого приходилось донашивать платья времен короля Яна Собеского. Аристократы над ней смеялись и не приглашали на свои балы. Ей было стыдно показаться на улице.
Но слушайте дальше! Однажды в Польшу приехал дядя или брат царя — забыл, кто именно. Одну ночь он должен был провести в Радожице. Кажется, он охотился в окрестных лесах. Но где прикажете ночевать такой важной персоне? Местные начальники послали за помещиком и велели ему поселить князя у себя. Заблоцкий извивался как уж на сковородке, но поляки проиграли русским все войны, а у гоев кто сильнее, тот и прав. Заблоцкому пришлось подчиниться. Его дворецкий или управляющий хотел было отремонтировать те покои, в которых должен был остановиться князь, но Заблоцкий запретил, сказав, что, если там хоть что-нибудь тронут, даже соломинку, он за себя не отвечает.
Когда князь наконец прибыл, все городское начальство, священники и дворяне, включая Заблоцкого, вышли его приветствовать. Помню, евреи поднесли хлеб-соль на серебряном подносе. Кто-то из начальства представил высокому гостю Заблоцкого и сказал, что он примет князя у себя. Князь начал говорить всякие любезности, как это принято у дворян, но, произнося имя помещика, ошибся: вместо Заблоцкий сказал Запроцкий.
Услышав это, помещик заревел: «Я Заблоцкий, а не Запроцкий!», швырнул на землю листок с приветственной речью, которую должен был зачитать, и бросился прочь. Можете себе представить, что тут началось! За такое оскорбление могли стереть с лица земли целый город. Городской голова бухнулся князю в ноги; священники начали извиняться, уверяя князя, что Заблоцкий просто помешался. |