|
Цепкий взгляд Штольберга замечал все. Поняв, что он перегнул палку, пожилой князь решил несколько сбавить тон. – Действия господина Клайна заслуживают осуждения… – Смерть убийце! Смерть! – раздались громкие голоса. Эрих побледнел. Он с мольбой взглянул на мэра, но тот как раз в этот момент погрузился в чтение каких то бумаг. Штольберг выдержал долгую паузу, а затем успокоительно улыбнулся. – Думаю, выражу общее мнение, если скажу: господин Клайн заслуживает снисхождения. Он превысил необходимую меру самообороны, но с кем такого не бывает в Клондайке? Он вопросительно взглянул на зал и услышал то, что должен был услышать: – Ладно, пусть живет! Клайн облегченно вздохнул. Он уже давно понял, что в зале разыгрывается заранее отрепетированный спектакль, но не был уверен, станет ли этот спектакль для него трагедией или просто драмой. Штольберг укоризненно взглянул на жалкого, перебинтованного немца. – Думаю, мэр Популас не станет возражать, если мы немедленно освободим господина Клайна из под стражи. Все таки человек ранен, нужно проявить сострадание… Нет возражений? У мэра Популаса возражений не оказалось. Двое полицейских подошли к Эриху Клайну и сняли с него наручники. В зале раздались жидкие аплодисменты. Штольберг снисходительно улыбнулся. – Думаю, господину Клайну лучше покинуть Мидас, да побыстрее. Дружки погромщиков очень злы и могут свести с ним счеты из за угла. Мы же не можем защищать бывшего заместителя шерифа днем и ночью! Особенно ночью, когда он очень занят… Послышался громкий хохот. Все шло как по маслу, и Клайн понял, что от него требуется одно: молча удалиться из зала и побыстрее отправиться на какую нибудь из дальних планет Клондайка. Тогда, быть может, князья сохранят ему жизнь. Кровь бросилась ему в лицо. Он поднял левую руку и громко произнес: – Пограничники, я хотел бы поблагодарить всех вас! Дайте мне сказать! Мэр Популас встрепенулся. Вскочив с кресла, он закричал: – По моему, это лишнее! Господин Клайн, вы не должны испытывать наше терпение. Мы и так проявили к вам небывалую снисходительность… Штольберг поддержал мэра: – Господин Клайн, у нас сегодня не митинг. Нам нужно обсудить очень важные вещи. – Дайте мне сказать! – упрямо повторил Клайн. – Не забывайте: пока еще я – заместитель шерифа, и никто не лишал меня этой должности. – Пусть говорит! – Из зала послышался одинокий голос. – У нас же вроде теперь демократия? Мэр побагровел. – Конечно, у нас демократия! Но это не означает, что мы должны давать слово тому, кому мы не хотим его давать. То есть, тьфу, я имел в виду… Популас замолчал, сообразив, что сказал что то не то. В зале послышались смешки. Все три князя пожирали его гневными взглядами. Но мэр ничего не мог с собой поделать, язык почему то перестал его слушаться. Запинаясь, он произнес то, чего никак не должен был говорить: – Я согласен, пускай господин Клайн выскажется. Он рухнул в кресло и провел дрожащими руками по лицу. «Как я мог сказать такое? – в ужасе подумал мэр. – Князья сотрут меня в порошок… Колдовство! Ну конечно, меня заставили говорить с помощью колдовских чар! Это все проклятая ведьма Селия! Наверняка она находится где то в зале». Прихрамывая, Клайн поднялся на трибуну и встал рядом с присяжными. Зал возбужденно шумел, догадавшись, что ожидается большая потеха. Штольберг почувствовал, что почва уплывает у него из под ног. – Мэр совершил большую ошибку! – заорал он. Внезапно Алгис Аббебе вскочил с места. – Я не давал слова этому мозгляку! – зычно крикнул он, с ненавистью глядя на Клайна. |
