– Одна из Банкрофтов, – рассеянно повторила молодая женщина.

Линвилл протянул ручку. Значит, он пришел не только для того, чтобы объяснять; он пришел для того, чтобы получить ее подпись. В трех экземплярах. «Ответьте „да“.

После того как адвокат ушел, аккуратно сложив подписанные документы в чемоданчик, Андреа, помимо воли, принялась расхаживать по комнате, опьяненная радостью, к которой примешивалась тревога. Она только что получила немыслимый приз, однако чувствовала себя как-то странно опустошенной. Но в этой нелогичности была своя логика: ее жизнь – та жизнь, которую она знала, которую сформировала с таким трудом, теперь круто переменилась, и это не могло не вызывать чувство потери.

Андреа снова порывисто обвела взглядом гостиную. Дешевую кушетку из «Икеи» она замаскировала, застелив ее красивым покрывалом. Покрывало выглядело шикарно, хотя она и купила его за бесценок на «блошином рынке». Кофейный столик из сетевого универмага с виду стоил вдвое больше того, сколько она за него заплатила. Ну а плетеная мебель – что ж, такую можно увидеть и в роскошных особняках Новой Англии, разве не так?

И можно не переживать по поводу того, какими глазами смотрел на все это Хорейс Линвилл. Какими глазами теперь посмотрит на свою квартиру она сама? В свое время Андреа пыталась уверить себя, что пытается создать у себя дома обстановку шикарных лохмотьев. Но, если взглянуть на все непредвзято, быть может, ей удались лишь лохмотья? Двенадцать миллионов долларов. Еще сегодня утром у нее на счету в сберегательном банке было всего три тысячи. С точки зрения профессионального финансиста – объем сделки купли-продажи, заключенной каким-нибудь фондом, стоимость предполагаемого договора, размер займа в конвертируемых долговых расписках, – двенадцать миллионов выглядели не такой уж и крупной суммой. Но иметь эти огромные деньжищи на своем банковском счету? Это не поддавалось осмыслению. Андреа даже не смогла произнести это число вслух. Когда она попыталась это сделать в разговоре с Хорейсом Линвиллом, ее начал душить глуповатый смешок, и ей пришлось его подавить, изобразив приступ кашля. Двенадцать миллионов долларов. Эта сумма вертелась у нее в голове, подобно навязчивым словам популярной песни, и Андреа ничего не могла с собой поделать.

Всего несколько часов назад источником удовлетворения была мысль о том, что ее годовое жалованье составляет восемьдесят тысяч долларов, – и надежды на то, что вскоре эта величина может начать исчисляться шестизначным числом. Ну а теперь? Молодая женщина не могла постичь умом эту огромную сумму. Ей не было места в маленьком личном мирке Андреа Банкрофт. У нее в памяти всплыла услышанная непонятно где цифра: численность всего населения Шотландии составляет около пяти милионов. Она может – одна из глупых мыслей, которые носились у нее в сознании словно мухи, – подарить по паре коробок изюма всем до одного жителям Шотландии.

У Андреа из головы не выходило то, как оцепенела она, когда Линвилл вложил ей в руку дорогую перьевую ручку. Прошло какое-то время, прежде чем она смогла вывести чернилами свою фамилию под документами. Почему это оказалось так непросто?

Молодая женщина продолжала расхаживать по комнате, бесчувственная к окружающему, возбужденная и на удивление взволнованная. Почему ей было так трудно ответить согласием? К ней снова вернулись слова Линвилла: «одна из Банкрофтов…»

А она потратила всю свою жизнь как раз на то, чтобы не быть ею. Из чего ни в коем случае не следует, что отречение требовало от нее больших усилий. Ее мать, порвав отношения с Рейнольдсом Банкрофтом после семи лет замужества, оказалась не просто матерью-одиночкой, воспитывающей маленькую девочку, но и изгоем. Ее ведь предупреждали, разве не так? В брачном контракте, составленном по настоянию адвокатов семьи, было четко прописано, что, как инициатор бракоразводного процесса, она не может рассчитывать абсолютно ни на что.