– Ну, да. – Лидия начала загибать пальцы, оглашая список. – Ты отнял мои силы. Сделал своей пленницей. Угрожал убить меня и отца. Надеюсь, ты помнишь, что именно ты пытал моего отца? И это не пустяки.

Нет, он не забыл. И каждый раз, стоило увидеть, насколько Лидия любит отца, вина разрывала его на части.

При этом же, у него имелся и свой список претензий.

– Ты пырнула меня кинжалом. Укусила до крови. Вторглась в обитель Нуара. Пыталась освободить плененного бога. Если бы я не запер тебя в своей комнате, то Нуар пришпилил бы тебя к стенке и сожрал внутренности. Поверь, ты бы никогда не вытащила оттуда Солина целым и невредимым и сейчас бы сама находилась в Азмодеи, умоляя о смерти.

– Ладно, хорошо, – буркнула она, – небольшое туше, но...

– Никаких «но». Да... меня бесит, что ты шакал. Я терпеть не могу шакалов. Только не это выводит меня из себя.

– Тогда, что?

– Именно ты читала мне лекции о доверии, а сама ни капли мне не доверяла. Намеренно скрывала правду.

Считала его червем.

Не достойным внимания.

Именно это ранило больней всего.

Он не заслужил такого. Не от нее. Особенно после всего, что сделал ради ее защиты.

– Я думал...

«Нет, я не расскажу об этом. В этом нет нужды. Ее поступки говорят громче слов».

– Что? – спросила Лидия, когда он так и не закончил предложение.

– Ничего. – Сетх отошел, но замер, ослепленный натиском бешеной ярости. Ему хотелось наброситься и ранить ее так же сильно, как она ранила его. – Нет, есть кое-что.

Он оглядел ее с презрительной усмешкой.

– Я думал, ты видишь меня настоящего. Но ты такая же, как остальные. Я для тебя пустое место. Был и останусь никчемной тварью. Презренным созданием, которого нужно бояться или прогнать, а лучше – запереть в клетку или усыпить.

Он не достоин оставаться рядом.

Не заслуживает доверия и любви.

Никогда.

Сетх вздрогнул от горькой правды.

– Вы все считаете, что я не могу держать себя в руках. Что я... – Сетх замолчал, прежде чем высказать то, что сам о себе думал.

«...похож на родного отца. Бесчувственный и не способный заботиться о ком-либо».

Его приемный отец постоянно твердил об этом. У богов все не как у людей. Никогда не стоит доверять ни им, ни их незаконнорожденным детям. Все они хитрые, подлые ублюдки. И хотя Сетх не давал повода, шакалы всегда его подозревали.

Также, как и Лидия.

Оглядываясь назад, Сетх понял: в том, что его продали в тринадцать, нет ничего удивительного. Единственное, что его поражало: почему они так долго продержали его у себя.

Но от Лидии он ожидал большего. Хотя и не ясно, почему. Учитывая, что все остальные пинали его как щенка.

Но все-таки он надеялся.

И каждый раз все лучше усваивал урок.

Лидия потянулась к нему, но Сетх не позволил ей к себе прикоснуться и ослабить гнев. Не в этот раз. Сейчас ему как никогда нужна ярость, которая не позволит причинить еще больше боли. Гнев и злоба не дорогого стоят, но, по крайней мере, они согревали его, если больше нечему. Оберегали его, ограждая стеной от мира и лгунов.

Ее глаза блестели от непролитых слез, и от этого ему словно вгоняли стальные шипы в грудь.

– Для меня ты не был пустым местом, и тем более я не думала о тебе, как о животном.

– Нет? А ты разве не планировала приручить меня вначале?

– Нет, не совсем, – возмущенно прошипела она.

– Так нет? Или не совсем?

– И то и другое. – На щеках вспыхнул гневный румянец. – Ладно. Допускаю. Тогда я тебя не знала. У тебя же есть зеркало? Ты хоть представляешь, как выглядишь в гриме, броне, с двухметровым ростом и аурой «я-ненавижу-всех-вокруг»? С таким видом ты не внушаешь дружелюбия, приятель.