Сефта, хоть и был не слишком трезв, явился раньше То-Мери с кувшином.

    – Припадаю к твоим ногам, мой благородный хозяин… Ты звал меня?

    Втянув воздух, Сенмут поморщился.

    – Пиво и чеснок, чеснок и пиво… Ты пахнешь так, словно печень твоя протухла! Было ведь сказано: пьешь пиво – не ешь чеснока, а ешь чеснок – не пей пива!

    – Так ведь… это… – Сефта в притворном смущении переступил с ноги на ногу. – Одно без другого не идет, клянусь пеленами Осириса! Так уж устроен мир, хозяин: пиво без чеснока – словно любовь с чужой женой; хоть и приятно, а все торопишься да озираешься. Чего-то, значит, не хватает!

    – Палки, – сообщил Сенмут. – Сейчас позову Ако, и он…

    Сефта отработанным движением рухнул на колени, запрокинул голову и запричитал:

    – О, высокий господин, прозрачный родник моего сердца, сладкий, как корзина фиников! О, светоч темени ночной, корабль справедливости! Никогда не погаснет твое сияние, никогда не споткнется нога твоя о камень зла, никогда глаз твой не потеряет зоркости, рука – твердости, а слух – остроты! Тысячу раз простираюсь ниц и целую прах под твоими ногами! Скажи, зачем нам Ако, мой господин? Зачем нам палки? Зачем…

    – В самом деле, зачем? – прервал его Семен. – Лучше позвать Мериру с веревкой. Пусть вспомнит, чему научился у шекелеша.

    – Мерира? Этот разбойник? – Сефта всплеснул руками – то ли в самом деле испугался, то ли продолжал ломать комедию. – О, Амон! О, владыка престолов Обеих Земель! Не думай, что я тебя упрекаю – я всего лишь пыль под твоей божественной стопой! Но почему ты мне внушил такую пагубную страсть? Ты понимаешь, великий, я говорю о чесноке и пиве… Пиво и чеснок! И вот мой господин брезгует мной и обещает палки, а брат господина – веревку! Но чем я виноват? Я таков, каким меня сотворили боги, и я не могу противиться им, ибо, не подчинившись их воле, свершу святотатство!

    Взглянув на брата, Семен увидел, что тот усмехается – плут Сефта сумел его развеселить.

    – Ну, хватит! Ешь и пей что хочешь, только держись подальше, сын гиены! Встань вон там, у водоема, – Сенмут вытянул руку, – встань там и расскажи моему брату, кто приходил в наш дом в полуденный час.

    Сефта тут же перестал вопить, отступил на указанную позицию и деловито произнес:

    – Явился человек крепкий и рослый, однако пониже господина Сенмена на шесть теб. В браслетах с бирюзой и в тонком полотне, но не семер, не жрец, а воин – на плечах следы ремней, и руку так держал, будто под пальцами обух секиры. Сказал, что он посланец Великого Дома и что сегодня, когда над Восточной пустыней поднимется месяц, пришлют лодку за господином нашим Сенменом.

    – Что еще?

    – Еще обругал меня смердящим псом, когда я к нему приблизился, чтобы разглядеть браслеты и отметины на плечах. Камень в браслетах настоящий, из страны Син, клянусь милостью Амона [19] ! Дорогой камень!

    – И что ты подумал?

    – Что простые воины не ходят в бирюзе, а чезу, знатный командир над тысячей лучников или копьеносцев, никак не годится в посланцы.